Кладоискатель и доспехи нацистов

Относительно концлагерей у меня имелось свое мнение. Родился я, к счастью, поздно, чтобы их сравнивать, но мне почему-то кажется, что отечественные были не лучше фашистских. Только за период, прошедший с эпохи Гитлера, германские пенитенциарные учреждения шагнули далеко вперед в плане благоустройства и уважения к правам граждан, а наши остались на прежнем уровне, да еще, по высказываниям зоновских пенсионеров, сильно изгадились.

— …Насчет того, чтобы Ленинград с землей сровнять.

— Что-что? — погруженный в свои мысли, я прослушал.

— Я говорю, ерунда все это, чепуха на постном масле, что Гитлер приказал не оставить от Ленинграда камня на камне. Комиссарская пропедевтика.

— Как?

— Пропагандистская педерестическая проповедь, — расшифровал Аким. — Мой батя такое словцо придумал.

— Что ж, исчерпывающе точно. — Словечко для обозначения бесстыдной пропаганды, переполненной тенденциозными искажениями, было хорошее. — Имела место подобная идеологическая педерсия насчет Ленинграда, — констатировал я. — Ты сам пришел к такому выводу или опять батя подсказал? Он у тебя, я вижу, умный человек был.

— Своей головой додумался, — хмыкнул Аким. — Что у меня тентель, совсем тю-тю? Неужели неясно, что если бы город хотели уничтожить, то за три года осады это могли сделать раз сто. Сровняли бы так, что даже подвалов не осталось бы, как в Сталинграде. Ведь пригород, где велись боевые действия, был полностью сметен. Потом уже все лесом заросло и заново обстроилось. Те же деревья — по пригороду они в основной массе моложе пятидесяти лет, а в центре Петербурга полно очень старых.

— Логично, — подтвердил я. — Все признаки указывают на справедливость твоих выводов.

— Вот и я о том, — с напором заговорил Аким, на практике применивший метод дендрохронологии, сам того не подозревая. Он был исключительно смекалист и делал очень верные умозаключения без всякого исторического образования. — Немцы Ленинград втихую очищали от жителей: заблокировали и морили голодом. Зачем уничтожать огромный портовый город? Адольф был не настолько глуп, чтобы отдавать такие приказы. Подобная херня могла прийти в голову только нашим пропагандистам. Брехали, пидорасы, невзирая на очевидные факты. Например, исторический центр почти не был разрушен, старые дома на Васильевском острове и Петроградской стороне стоят целые.

— Их восстанавливали, — заметил я. — На гранитных парапетах мостов и колоннах Исаакия до сих пор сохранились выбоины от осколков.

— Случайность, — смутить Акима было непросто, — на войне вообще полно случайностей. Бомбили-то в основном зенитные батареи и места скопления военных. Уничтожать памятники культуры не могло взбрендить даже бесноватому фюреру. Разве что нашим комиссарам. Как бы над ним ни изгалялись после его смерти жиды, я в их болтовню не поверю. Я все доказательства своими руками из земли доставал, поэтому мне насрать на пропедевтику.

— Но щербины на Исаакиевском соборе имеют место?

— Там зенитки стояли, — отмахнулся Аким. — К тому же были случайные бомбежки, когда летчики сбрасывали груз не по назначению из-за обстрела тех же зениток или наши истребители их пугали. Вот и спешили избавиться от лишней тяжести, чтобы горючего хватило обратно долететь. А наши летчики «юнкерсам» покоя не давали, особенно когда из Горелово на место нынешнего Сосновского парка аэродром перебросили, поскольку отступали.

— Было дело. — Я знал Сосновку как свои пять пальцев. — Как-то давно я там на болотах, что у Тихорецкого проспекта, на сожженный блиндаж наткнулся. Патроны от «нагана» нашел.

— Жил, что ли, рядом?

— Вырос там.

— Забавно, — улыбнулся Акимов. — В Сосновке, наверное, можно копать. Там, похоже, бои шли.

— Навряд ли, — неуверенно сказал я, — уж слишком близко к городу.

— В сороковых годах это место еще не было городом, — резонно возразил Аким. — Там был лес. Немцы вполне могли дойти до аэродрома. Чего ты хочешь, если линия обороны проходила по Кировскому заводу?

— Так ведь это южное направление. — Я помешал в котле бурлящий супец, он был почти готов.

— А Сосновка была тогда дальней окраиной. Это я к тому, насколько фрицы к городу близко подошли. До Стрельны можно было на трамвае доехать, прямо в немецкую комендатуру, а это уже тыл! Касаемо Сосновского парка, я думаю, война там все же была. Чего ты хочешь, если на Суздальском проспекте, когда его строили, находили стреляные немецкие гильзы!

Тут даже я, поднаторевший в языковых баталиях, не мог ему прекословить. Акимов познавал историю с лопатой в руках, как заправский археолог. Он был своего рода экспертом по Великой Отечественной. Я завидовал ему. У меня такого мощного опыта не имелось. Очевидно, для этого было необходимо воспитываться в семье трофейщика.

И очень Родину любить.

— Странно, что ты по примеру Глинника не носишь фельдграу, — расплющил я на щеке очередного комара, — прикид красного партизана с твоими убеждениями не сочетается.

— А я так над ними стебусь! — загоготал Аким, хлопая себя по коленкам.

— Взаимно, — пробормотал я, и тут пришли наши.