Кладоискатель и доспехи нацистов

Крейзи предложил заминировать лесника. Сашка отличался удивительной упертостью в своих дурацких идеях. Хорошо, что не настаивал на вытапливании боевого заряда. В одиночку бы он, наверное, мог этим заняться, чтобы не таскать никчемное железо для подрыва зловредного лесничего. В свое время Сашка с коммерческими целями выплавлял тол из гранат дома на газовой плите. Ставил консервную банку на конфорку, сверху водружал «лимонку» дырой вниз и разводил огонь. Как его не разнесло в клочки, одному Богу известно. Вероятно, был у Крейзи расторопный ангел-хранитель. Наполненные жестянки он продавал рыбакам по червонцу. Перетопленный тротил, в силу загадочных химических свойств, был слабее прессованного, при взрыве большей частью разбрызгивался, но для рыбной ловли годился. Родителей бы кондрашка хватила, узнай они о маленьком хобби сына. Но Сашка об атом не думал. Кажется, он вообще не думал. Крейзи, он и есть crazy. Поэтому его предложение было снова отвергнуто, с еще большим негодованием.

Решили подорвать ящики вместе с блиндажом, чтобы не тратить силы на их перемещение. У Пухлого для этой цели имелся огнепроводный шнур собственного изготовления. Пухлый делал замечательные бикфорды. Засовывал гвоздь в обувной шнурок, намазывал сверху «Моментом», а когда клей высыхал, набивал водонепроницаемую оболочку размолотым толом с марганцовкой в смеси один к одному. Горела такая штука превосходно.

Кроме этого, Вова таскал запас детонаторов и пятидесятиграммовые цилиндрики тринитротолуола. Время пионерских костров, в которых часами грелись снаряды, минуло безвозвратно.

Длинному шнуру гореть секунд двадцать. Мы притырились в расчищенную траншею и стали ждать минера. Из блиндажа выскочил Пухлый, опрометью понесся к нам. Заскочил в окоп. Я ждал результата с часами в руке.

— Пятнадцать, шестнадцать, — с важным видом вел я отсчет.

— Пригнись, — посоветовал Глинник, — а то ушибет.

Сам он едва высовывался над бруствером. Вернее, над бесформенным отвалом, ныне заменяющим бруствер.

— Успею, — нетерпеливо тряхнул я головой, — семнадцать, восемна…

На месте поганой норы, из которой выбрался Пухлый, встал здоровенный фонтан земли. Под ногами дрогнула почва. Я нырнул в окоп с открытым ртом раньше, чем докатилась взрывная волна. Краем глаза увидел, как с Глинника сорвало шапку-гансовку.

Долбануло действительно ощутимо. С неба обильно валились куски ящиков, бревен, грунт и какая-то странная труха. Она сыпалась дольше всего. Видимо, в землянке присутствовало еще что-то, что мы проворонили. Увы, поезд ушел.

Бряцая оружием, мы полезли из окопа, словно в атаку. Глинник первым делом кинулся искать головной убор. Нашел висящим на дереве, к счастью в пределах досягаемости, и бросился догонять нас.

Мы столпились у бывшего блиндажа, на месте которого теперь зияла яма. Взрывом разворотило потолочные перекрытия и стены. Бревна встали раком. Вокруг валялись разбросанные лотки и неразорвавшиеся летучки.

Лоток имел ручку и напоминал чемодан. У немцев лотки были алюминиевыми. Однажды мне посчастливилось наткнуться на целое Эльдорадо таких контейнеров. На речке за Апраксино, на полпути к которому находилась сейчас наша группа, мы с Крейзи обнаружили остров, изрезанный паутиной окопов. Начали рыть ближайшие к воде — стоял июнь, и было уже тепло. Там мы отыскали массу опорожненных лотков. В одном я нашел пачку слипшихся немецких газет. Воды в лоток проникло немного, и газеты вполне можно было читать. Начинкой другого контейнера были агитационные мины с листовками, призывающими русских сдаваться в плен. Пароль для перехода линии фронта был: «Штык в землю!» Гансы, занимавшие этот остров, пропагандой брезговали, поскольку лоток лежал на дне окопа в качестве настила. В некоторых ящиках лежал люфтваффовский камуфляж, почти не сопревший. Мы взяли, сколько смогли унести. Один комплект формы по сию пору хранится у мамы дома.

Появились мы на острове тогда своевременно. В другой раз, когда Крейзи отправился туда с Пухлым, их встретил отряд «красных следопытов» — голов двадцать школьников под предводительством четверки строгих мужиков, судя по замашкам, афганцев. Мужики наваляли конкурентам по шее, обвинив их в недостатке патриотизма и обозвав падальщиками, как будто сами занимались сбором гербария. Крейзи с Пухлым отбыли восвояси, спасовав перед противником, превосходящим их в живой силе, и принялись спешно собирать зондеркоманду.