Кладоискатель и доспехи нацистов

Кодла обступила меня, прижав к машине. Увы, сесть в нее не было никакой возможности.

— Помнишь, как закурить нам давал? — с издевкой спросил главшпан.

— Простите, ребята, — слабо улыбнулся я, в душе мечтая раздавить малолетнюю сволочь. — Не помню, пьяный был. Может, и наговорил чего, так вы уж простите. Вы мне тогда тоже здорово наваляли.

— Забыл, как меня топтал? — мстительно напомнил главшпан, отводя руку с ножом для удара. А может, просто пугал. Проверять отчаянно не хотелось. Белая нержавейка угрожающе блестела в руке.

— Погоди, не надо, — взмолился я. — Говорю же, не помню. Если было что, вы уж меня простите. Ну, хотите, возьмите все бабки, только не убивайте.

— Бабки? — переспросил мальчонка в клетчатой кепке, у него был курносый нос и невинная мордочка. Внешне он очень напоминал зайчика. Его бы я убил с особой охотой. — Какие бабки? Давай.

— Сколько их у тебя? — осведомилось пирамидальное творение пьяных люмпенов, единственное из всей компании не имевшее ножа.

— Много! Я все отдам. — Я достал бумажник и протянул главшпану.

— Последнее даже милиция не берет, — главшпан великодушно вернул портмоне, оставив какую-то мелочь. — Бери, не хнычь. Больше людям не хами, усек?

— Да, конечно, — поспешно ответил я. — Спасибо, ребята.

— Ну, гуляй, — сплюнул мне под ноги чернявый пэтэушник с усиками. — Копти дальше воздух.

По случаю сильнейшего нервного потрясения пришлось вернуться домой.

«Недавно меня снова ограбили. — Но у тебя же был пистолет! — Его, слава Богу, не нашли».

— С машиной что-то не ладится? — поинтересовалась открывшая дверь теща.

— У вас во дворе шпаны как собак нерезаных в деревне, — рыкнул я в ответ. Валерия Львовна растерянно отступила, не ожидав столь грубого отклика. Мне же надо было на ком-то сорвать злость.

Чтобы не объясняться ни с кем, я заперся в туалете и долго сидел там, дрожа от унижения и бессильной ярости.

— Что случилось, милый? — спросила Маринка, когда я вышел.

— Ничего страшного, дорогая, — справившись с собой, успокоил я ее и повинился перед тещей: — Прошу прощения, Валерия Львовна. Не принимайте, пожалуйста, близко к сердцу, просто у меня неприятности.

— Сдерживать себя надо, — поджала губы мадам и ушла на кухню. Надо полагать, вчерашняя Маринкина накачка сделала свое дело, иначе она не стала бы терпеть мою грубость.

Я закрыл дверь в комнату и, оставшись один, вынул из шкафа Доспехи.

Через пять минут я уже садился в машину, отяготившись на добрых полтора пуда. Глупо, конечно, болтаться по городу в латах, но я слишком хорошо помнил ощущение липкого страха, когда тебя должны вот-вот пырнуть ножиком. В Доспехах спокойнее. Неизвестно, что мне еще сегодня предстоит. Мест посетить надо много, не факт, что везде мне обрадуются.

Я вырулил на набережную Обводного канала, подрезав злобного рокабилли на «Чайке» со спиленной крышей. Потесненный рокабилли забибикал, но я показал ему фак и поехал дальше. Приятное чувство защищенности, знакомое по вчерашнему дню, придавало самоуверенности. Инцидент с гопниками казался теперь не таким уж важным. Исчезла обида. Я смотрел на ограбление как бы со стороны и хладнокровно констатировал утрату денежных средств. Впрочем, на бензин кое-что оставалось.

Я заправился на «Несте» и двинул в сторону Гражданки. Большинство точек, которые я наметил сегодня посетить, находилось именно там.

Слава открыл дверь сразу, будто ждал моего визита. Предварительно звонить я ему не стал, опасаясь вездесущего Большого Брата. Приходилось вживаться в амплуа нежданного гостя. Мобильность была отныне залогом моего успеха.

— Здорово, Ильюха! Живой!

— Живой.

Я вошел, и друг тотчас запер дверь на все замки.

— Водки выпьешь? — задал он обычный вопрос, когда мы уселись на кухне.

— Нет, сейчас не хочу, — мне предстоял трудный день и требовалась ясная голова, — и тебе не советую. Поедешь со мной?

— Нет вопросов, — посерьезнел Слава. Он знал, что от выпивки я просто так отговаривать не буду. — Чего разбомбить задумал?

— «Светлое братство», — усмехнулся я.

На морде афганца промелькнуло не свойственное ему удивление.

— Как Маришка? — спросил он. — Она мне звонила, рассказала про Синяву.

— Немцы нас там нашли, — я вкратце описал трагические маневры.

— Вижу, крепко они тебя зацепили, — вздохнул корефан. — Чего глаза такие ошалевшие? В атаку сходил?

— А что, сильно заметно?

— Ага. Из атаки нормальными не возвращаются. Подобное откровение было не очень приятным.

Я приподнялся и заглянул в зеркало, висящее у меня над головой. Глазки и в самом деле были какие-то не такие. Шальные. Почти как у Славы. Только афганец воевал больше. Теперь я понял, что отличало его от остальных людей.

— Ты железа оттуда не привез?

— Акаэм с парой магазинов, — сказал я, пожалев, что не разжился у «братков» на халяву оружием.

— Годится, — кивнул Слава.

— А у тебя я хотел забрать меч.

— Зачем он тебе? — снова удивился кореш. — Никак порубить собрался кого?

— Надо, — произнес я Бориным тоном.

Слава сходил в комнату и принес трофей, доставшийся при разборке на Ржевке. Я скинул куртку и стал распутывать кожаные шлейки.