Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха

– Ты с нами? – сурово спросил Эдди.

– Я...

Я замолчал. Я не мог бросить пару самонадеянных музыкантов, пусть даже таких решительных и кажущихся самим себе матерыми мужиками. Фидаины их передавят втихую. Возьмут в нож, и рокабилли и пикнуть не успеют. Если с ними буду я и Слава, дело может обернуться по-другому.

Вдобавок я хотел убедиться своими глазами, что пристанище исмаилитов уничтожено. Де Мегиддельяр говорил, что их осталось немного.

– Что тут можно сказать? Si vis pacem, para bellum[19], – улыбнулся я. – Конечно, я с вами! Оставалось поговорить с корефаном.

* * *

В машине воняло тухлой головой. Я с утра заметил мерзкую отдушку, но решил, что она выветрится по дороге, если буду ехать с опущенным стеклом. Запах не выветрился, и я уже начал всерьез задумываться о том, как буду продавать «витару», если следы пребывания академика Фламенко не получится вывести в течение нескольких дней.

Мы со Славой ехали к рокабилли. С друганом все получилось как нельзя лучше. Я всегда мог на него положиться, хотя и было видно, что он заметно подустал от наших приключений.

– Че, духов мочить? – только и спросил он, когда я вкратце прояснил суть вопроса.

– Именно, – сказал я.

– Да, Ильюха, где ты, там война, – без энтузиазма вздохнул Слава, и мы двинулись навстречу подвигу.

– Завернем, тут недалеко, – предложил я, когда мы проезжали мимо дома Леши Есикова.

– Не вопрос, – пожал плечами Слава. – А успеем?

– Мы ненадолго.

К Леше я совался наугад, почти не рассчитывая застать его дома. Совершенно стихийно у меня возникло довольно любопытное предположение, которое не мешало бы проверить.

Мы успели. Леша по каким-то своим делам аккурат выходил со двора. Вряд ли Есиков ждал меня в гости. Во всяком случае, он не боялся, что я к нему снова заявлюсь, и тут жестоко просчитался. Нам посчастливилось прихватить его на выходе из парадного, промедли мы со Славой хотя бы минуту, и дожидаться нам у дверей до второго пришествия. Пришествия Есикова, разумеется, а не Христова.

– Он? – спросил Слава, безошибочно срисовавший сексота.

– Ага, – сказал я.

Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Леша лениво оглянулся, больше из любопытства, на мое внимание к своей персоне он явно не рассчитывал, но мгновенно принял единственно правильное в такой ситуации решение – пустился наутек.

Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лешей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, оскалившись навстречу стукачу.

– Стоять! – крикнул я. – Предателя Иуду бьют повсюду!

– Не надо, Илья! – взмолился Есиков. – Ты меня опять в лес повезешь?

– А как же! Да не бзди, тебе скоро понравится, когда привыкнешь голышом до дома добираться.

– Не надо, – проблеял стукач. Тьфу! Баран.

– Позвонить от тебя хочу. Пустишь?

– Позвонить? Конечно, пущу! – обрадовался Есиков.

– И все? – И все.

Мы поднялись в квартиру. Леша указал на телефон.

Я хотел поинтересоваться, как он вернулся нагишом, но передумал и решил не проявлять сочувствия к предателю.

– Буэнос диас, сеньор, – вежливо поздоровался я. – Как ваша голова? Не болит после вчерашнего? – Que...[20] Кто говорит?

– Илья Потехин вас беспокоит. Хотел выразить вам свое восхищение. Знаете, не подозревал даже, что Бафомет не вымысел, а реально существующая вещь. Это удивительно!

– Бафомет у вас? – осторожно осведомился Эррара.

– Был у меня. Я его уничтожил, – сообщил я, посуровев. – Я начал откусывать от вас кусочки, медиум. Я ненавижу предателей. Вынужден уведомить вас, что вы будете перемолоты по частям. Я положил трубку.

– Это все? – набрался храбрости Леша.

– Это все, – только и ответил я. – Прощай. Мы со Славой спустились по лестнице и вышли во двор.

– Ну и зачем ты это сделал? – спросил корефан.

– Хочу наказать их обоих, подставив одного и поиздевавшись над другим. Я же сказал, что предателя Иуду бьют повсюду. Это ли не торжество стратегической мысли!

– Знаешь, Ильюха, ты стал арабистее, – заметил корефан.

– Как?

– Коварнее. И ведешь себя, как зверь, иногда.

– Это хорошо или плохо?

– Мне это не нравится, – решительно заявил Слава. – Эти штуки на тебя так влияют. Он указал на мою правую руку.

– Но, но, попрошу не трогать, – отодвинулся я и примирительно рассмеялся. – В конце концов, ты прав. Ведь их же недаром называют предметами влияния!

Мы сели в машину. Запах не выветрился. Я зашипел и опустил стекло.

– Чувствуешь что-нибудь?

– Не-а, – повертел головой Слава. – А чего?

– Мертвечиной смердит ужасно после головы.

– Не, не чувствую, – Слава втянул носом воздух. – Ничего нет. Тебе глючится, Ильюха.

– По-моему, смердит.

– Нет, ты не прав.

– Просто я лучше чувствую, у меня обоняние тоньше.

– Ну, пусть будет по-твоему, – примирительно сказал друган. – Наверное, есть маленько.