Кладоискатель и золото шаманов

– Становится понятно, почему евреи переплавили все украшения в золотого тельца, – хрипло сказал я, от долгого молчания и ядреного растворителя сел голос. – Пока Моисей получал инструкции на вершине горы Синай, стоявшим у подножия было явлено истинное божество всех времен и народов.

Давид Яковлевич улыбнулся.

– Странные мысли приходят в голову, если несколько часов подряд работать согнувшись, в парах токсичной летучей дряни, – с пониманием заметил он. – Пора сделать перерыв. Пойдемте кофе пить.

– С удовольствием. – Я прошел в дом мимо Гольдберга, который замер, затянувшись сигарой, и наслаждался картиной.

Не берусь утверждать, что его больше грело: красота золотого блеска или сознание размеров богатства в своем гараже. В любом случае, золотой телец снискал в лице Гольдберга искушенного поклонника. Давид Яковлевич разбирался в золоте. Через его руки прошло достаточное количество изделий из благородных металлов, чтобы сформировать и накопить тайное знание.

Мы расположились у камина, в котором догорали толстые головни. Два кресла, между ними столик с серебряным подносом, чашками и сахарницей. Гольдберг отвалил к столу возле дальней стены, на котором были расставлены кофейные причиндалы, и занялся ручной мельницей, массивной, старой, явно не XX века. По комнате поплыл запах свежемолотого кофе. Гольдберг засыпал его в объемистую медную джезву с длинной ручкой, залил водой, еще раз затянулся сигарой и подошел к камину.

– Пока Донны нет, можно посвинячить, – заговорщицки подмигнул Давид Яковлевич, присел на корточки и угнездил джезву на углях.

Пузатая посудина для варки кофе смотрелась в камине на удивление естественно. Ее сделали в те времена, когда пищу было принято готовить на живом огне, когда еще не было пластмасс, а электрическое освещение и самодвижущиеся экипажи существовали только в воображении ученых чудаков.

Выдыхая из себя зловонную отраву, я тосковал по этим благословенным временам и все лучше понимал тягу Гольдберга к антиквариату. Вот кто знал толк в вещах! На даче (да и в городе тоже) у Давида Яковлевича я не заметил ни одного предмета из синтетических материалов. Все было настоящим, в отличие от современных изделий, превращающих свежеотремонтированную и заново обставленную квартиру в безликий кукольный домик.

Трижды подняв пену, Давид Яковлевич поставил джезву, по начищенным бокам которой потянулся налет копоти, на серебряный поднос. Сходил к дальнему столу за хрустальной пепельницей и опустился в кресло.

– Может быть, хотите есть?

– Нет, спасибо, – от растворителя слегка мутило, – а вот капельку выпью с удовольствием.

Давид Яковлевич жестом фокусника выудил с нижней полочки кофейного столика бутылку «Багратиони» и пару коньячных бокалов.

– За успех нашей работы, – сказал он.

– Ох, пора бы! – вздохнул я. – Ибо трудом праведным не наживешь палат каменных.

Гольдберг фыркнул. Трехэтажная дача его была выстроена из кирпича и обложена понизу тесаным гранитом.

Легонько стукнулись стенки бокалов. Выпили. Я посидел немного с закрытыми глазами. От камина шел жар. В голове все плыло от растворителя, но алкоголь с кофеином должны были взбодрить. Гольдберг развалился в кресле, благодушно попыхивая сигарой. Выждав, когда заваренный кофе настоится, Давид Яковлевич размешал гущу длинной серебряной ложкой. Я втянул ноздрями аромат, взвившийся из-под проломленной пенной коры. Настоящий мокко, выращенный в нужных землях, умело поджаренный, правильно смолотый и сваренный в аутентичной посуде качественно превосходил ту бурду, которую я привык потреблять ежедневно.

– Божественно, – не сдержался я. – Наверное, сегодня такой день, что все прекрасно удается. Вы видели Врата?

– Видел. Сегодня они выглядели особенно впечатляюще. В них действительно есть нечто божественное. Вам недаром пришли в голову мысли о золотом тельце. Определенно, из Сибири вы привезли подлинную симфонию потустороннего!

– Даже не верится, что это творение рук дикарей… гм, в смысле, культурное наследие коренных малочисленных народов Севера.

– Столько золота сразу производит сильное впечатление, – заметил Давид Яковлевич. – На самом деле его не так много, как мерещится. Врата, хоть и широкие, но плоские и довольно тонкие. Большими они только кажутся.

– Представляю, какое воздействие они должны были производить на дикарей в их подземном храме! Или что у них там было в пещере.

– Вы не находите их странными?

– Странными? – переспросил я. – Разве в них есть что-нибудь не странное? Начиная от назначения – закрывать вход в пещеру демонов, в существование которых я теперь уже боюсь поверить, и заканчивая их формой и происхождением. Насколько я знаю, кузнечное дело в ранние эпохи существовало у коренных малочисленных народов Севера, но на очень примитивном уровне. О литье, да еще золота и в таком масштабе слышать не доводилось. Хотя, возможно, это просто не моя специализация.