Клан Белого Волка

Я схватился правой рукой за рукоять кинжала, левой за сердце – этот сотовый меня доконает. Очередная эсэмэсочка от моей нежно любимой и всегда заботливой дочери.

«Папуль не волнуйся я у Леры приду через час мы уроки учим. Покушай».

Ну, в общем, всё, как всегда, в её репертуаре. На кухонном столе были заранее выставлены пузырёчки с валерьянкой, корвалол, таблетки пустырника, пачка валидола и стакан воды. Она знала, что, поговорив с Центурионом, я буду её искать и настроение моё нельзя будет назвать праздничным. Поэтому быстренько унеслась к подружке переждать мой праведный гнев на тёплой кухне Лериной бабушки. Лиса-а…

Я взял чистую чашку, вылил туда пузырёк валерьянки, весь, всыпал две горсти таблеток, добавил корвалол и выпил всё это в два глотка. Не скажу, что так вот уж сразу и полегчало, но всё-таки сердце, кажется, отпустило…

Следующим шагом была проверка телефона. Четыре звонка от Капитана, один от Даны. Угадайте, кому я позвонил в первую очередь?

– Я ждала тебя, милый, – мурлыкнул в трубке знакомый голос. – Нам не пора встретиться?

– Давно пора. Если, конечно, в тебя не будут стрелять в кафе, а нас обоих взрывать в ванной.

– Об этом я позабочусь. Через две минуты у тебя?

– Но я… Мне нужно хотя бы умыться и переодеться.

– Не нужно. Как Белый Волк ты возбуждаешь меня ещё больше… И кстати, я у твоего подъезда. Впустишь?

В прихожей раздался звонок домофона. Само собой, я сразу кинулся открывать, и уже через минуту Дана, сияющая и обворожительная в облегающем красном платье, бросилась мне на шею.

Наш поцелуй был таким долгим, что я почувствовал неслабое головокружение. Губы дампир были горячими и прохладными одновременно, под её кожей пульсировал жар, в глазах играли оранжевые сполохи.

– Как же я по тебе соскучилась…

Она не ждала от меня ответа, всё было очевидно без слов. Я не мог наглядеться на неё – живую, сильную, красивую и опасную, словно испанская сталь, нежную и страстную, как морская волна. Эта женщина была воплощённой мечтой любого мужчины! Включая и лиц нетрадиционной ориентации, которым просто не повезло встретить её на жизненном пути и…

– Ставр? Ты в порядке, милый?

– Да… я? В порядке, разумеется, а что?

– Ничего. – Она вновь расцеловала меня и за руку потащила в спальню. – Надеюсь, твой чудесный родственник не появится в самый неподходящий момент?

– Думаю, нет. – Я вообще с трудом понял, о чём она, голову заволакивал странный вязкий туман. – Эд в замке, у него там… две девушки, и он с ними…

– А мы с тобой. – Дана нежно и глубоко лизнула моё ухо. – Ложись! Я хочу, чтоб всё было красиво…

Она отошла на шаг и стала медленно раздеваться. Если я когда раньше и видел стриптиз, то это была фигня, пустышка, подделка под ритмичную музыку для всех, кто платит. Чернокудрая красавица двигалась в одном ей слышимом ритме, плавно и дерзко, как кобра из змеиной шкуры, выскальзывая из платья, упавшего ей под ноги. Кружевное бельё на ней было багрово-чёрным.

– Не закрывай глаза, мой застенчивый рыцарь! Всё самое интересное ещё впереди…

Я и не закрывал глаз. Это само собой как-то получилось. На меня вдруг накатила невероятная усталость, тяжёлым ватным одеялом прижав к кровати. Когда с дампир упал лифчик, я вдруг понял, что их было два… или три… лифчика. А так бывает?!

– Хочу тебя. – Дана прыгнула на меня сверху, практически голая и неудержимо прекрасная.

Потом она вновь поцеловала меня, волной чёрных волос закрыв мне глаза. Её пальцы начали расчёсывать мне ресницы, а губы не прерывали поцелуя. Это последнее, что я помню…

Дальше провал в сон. Глубокий, безвозвратный и недобудимый ничем на свете, даже колоколами Страшного суда! Мне ничего не снилось, я ничего не видел и ничего не чувствовал. Если бы мне надо было вырезать аппендицит или выдернуть сложный зуб-восьмёрку, так вот, состояние для этого самое то! Я не проснулся бы, даже если б на мне выпрямляли гвозди, испытывали новый электрошокер, делали трёхлитровую клизму и вообще…

Пробуждение было не сахарным. Я лежал раздетым до нижнего белья под одеялом, за окном, судя по солнышку, давно рассвело, моя одежда аккуратно сложена на стуле, а на зеркале в спальне красной помадой нарисовано сердечко.

Я попытался вспомнить всё, что было, и, застонав, зарылся лицом в подушку…

– Папуль, ты встал?

Я что-то промычал в ответ.

– А к тебе Дана приходила. Помнишь?

Помню. Так стыдно перед собственной дочерью мне не было ещё никогда…

– Она со мной чай попила, сказала тебя не будить, ты очень устал. А с чего ты так устал, па?

Я молча грыз подушку. Отвечать, оправдываться, извиняться, крыть было нечем.

– Да ладно, я понимаю, нервы, да? И я ещё добавила этой глупой дракой, уф…

Хельга вошла в комнату и присела на краешек кровати. Спина напряжённая, глаза в пол, руки лежат на коленках, как у маленькой преступницы в детсаду. Сейчас будет извиняться. Она! Передо мной! Чувство вины вновь вцепилось жёлтыми клыками мне в горло…