Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха

Дочь Ада (Ольга), дебютировав в кино еще в 1942 году, в послевоенные годы главным образом посвятила себя театру. Во втором браке с врачом-гинекологом Вильгельмом Рустом у нее родилась дочь, которую они в соответствии с семейными традициями нарекли Ольгой, но девочка охотней отзывалась на имя Вера. Профессиональных же семейных традиций Вера тоже не нарушила, став в 1960-е годы одной из ведущих западногерманских актрис. К значительным фактам ее биографии относили феерически бурный, правда, краткосрочный роман с модным американским рок-певцом Элвисом Пресли. Тот проходил армейскую службу на военной базе США в Германии и, встретив Веру, был, по его признанию, «потрясен до основания души» и пережил «самые дикие ночи в своей жизни». Ну, а перед бабушкой Веры он и вовсе преклонял колени.

28 января 1966 года стал черным днем для семьи Чеховых. В Бремене после неудачной посадки потерпел крушение самолет, среди 46 погибших пассажиров оказалась дочь Ольги Константиновны Ада. Все свои силы с тех пор бабушка отдавала внукам – Вере и Михаилу, который носил имя своего гениального деда.

Часам жизни 83-летней Ольги Константиновны Чеховой, которые всегда «шли иначе», суждено было остановиться 9 марта в 1980 году. Перед смертью она, измученная лейкемией и раком мозга, позвала Верочку и высказала ей свое последнее желание: «На смертном одре твой прадед Антон Павлович Чехов сказал Ольге Леонардовне, что хотел бы выпить бокал шампанского. Выпил – и отошел. Я хочу последовать его примеру».

Подробно объяснила Вере, где в винном подвале находится нужная полка. Вера быстро вернулась и поднесла умирающей бокал. Выпив последний в своей жизни глоток великолепного вина, Ольга Константиновна произнесла: «Жизнь прекрасна!» Во всяком случае, так гласит семейное предание…

Несмотря на то что по крови была немкой, крещена по лютеранскому обряду и более полувека прожила в Германии, Ольга Константиновна завещала похоронить ее в соответствии с канонами русских православных традиций. Вечный покой нашла она на мюнхенском кладбище Оберменцинг. Позже в столице объединенной Германии в районе Шпандау в честь великой актрисы, так и не изменившей фамилии Чеховых, была названа улица – Tschechowa-Strasse. А в немецкой и мировой прессе время от времени появляются публикации о продолжении поисков знаменитой Янтарной комнаты, которая якобы была спрятана в тюрингском бункере Гитлера и носила кодовое имя «Ольга»…

Ялта, октябрь – ноябрь 1903 года

Итак, лошадка, да здравствует мое и ваше долготерпение! Пьеса уже окончена… Если понадобятся переделки, то, как мне кажется, очень небольшие… Дуся, как мне было трудно писать пьесу!.. Ну, гургулька, не ропщи на меня, господь с тобой. Я тебя люблю и буду любить. Могу тебя и побить. Обнимаю и целую.

А.П. Чехов – О.Л. Книппер-Чеховой, 12 октября 1903 г.

Антон Павлович вернулся с прогулки. В доме было тихо-тихо. Он прошел к себе, уселся в кресло, вытянув ноги. Взглянул на столик, на который Маша обычно выкладывала почту. Так, ничего особенного. Письма от Плещеева, Сулержицкого, Коробова… Но вот и долгожданное, от Станиславского…

«…По-моему, «Вишневый сад» – это лучшая Ваша пьеса. Я полюбил ее даже больше милой «Чайки». Это не комедия, не фарс, как Вы писали, – это трагедия, какой бы исход к лучшей жизни Вы не открывали… Впечатление огромное, и все это достигнуто полутонами, нежными акварельными красками. В ней больше поэзии и лирики… Боюсь, что все это слишком тонко для публики. Она не скоро поймет все тонкости…

Успех будет огромный, так как пьеса забирает. Она до такой степени цельна, что из нее нельзя вычеркивать слова…»

Ну, насчет «нельзя вычеркивать слова» Константин Сергеевич явно поспешил. Еще как можно!

– Маша! – позвал он сестру. – Будь добра, отправь телеграмму нашему, то есть его высокоблагородию, К.С. Алексееву.

«Дорогой Константин Сергеевич, не сердитесь! Пьесу я переписываю начисто во второй раз, оттого и запаздываю. Пришлю ее через три дня! Будьте покойны. Ваш А.Чехов».

Что касается жанра… Комедия это, милый мой Константин Сергеевич, комедия, но никак не трагедия. К тому же пьеса называется не «Ви́шневый сад», а «Вишнёвый…» – символ чистоты, прекрасного и духовного. «Ви́шневый» же – все на продажу. Услышьте же, ради Бога, разницу в ударениях, дорогой вы мой!

Да и не мог он писать трагедию в своем сегодняшнем состоянии. Зря, что ли, досточтимые коллеги-медики называют туберкулез веселой болезнью? Эта болезнь обостряет ощущение окружающего… А умирают от нее в полном сознании – на рассвете, с воспаленной ясностью ума. Обычно весной или летом…