Клан Ельциных

«Боря ни за что не признает этого ребенка», — пожаловалась Наина врачам в больнице. В самом деле, Борис был вне себя. Разумеется, он прислал жене в роддом трогательное письмо и огромный букет цветов, как и полагалось делать в случае появления на свет первенца заботливому отцу. Однако в глубине души Ельцин был страшно расстроен — надеялся, что родится сын. Он, не будучи суеверным человеком, как полагалось по русскому поверью, клал под подушку топор и фуражку — «на счастье». Уж очень хотелось сына. Но это не помогло.

Студенческий друг Ельцина и его тезка, Борис Шапоров признавался спустя несколько лет в интервью прессе, что рождение Лены отмечали у него дома, и Борис Ельцин очень нервничал. «Мужики, не остановлюсь, пока парня не заделаю, — объявил отец ребенка через весь стол, и на вопрос, а что, если вдруг родится вторая дочка, ответил: — Тогда в окно, головой вниз».

Прошло совсем немного времени, и 17 января 1960 года в квартире дружбана Шапорова раздался звонок:

— Это Борис Ельцин. Ищи Серегу и приезжайте меня спасать. Вторая дочь родилась.

Приятели наскоро накинули на себя зимние пальто, натянули теплые «сибирские» сапоги — как обычно и бывает на Крещение, было довольно холодно. Мороз обжигал ноздри. Наскоро купили бутылку водки в магазине.

— Ну что, мужики, у вас Рождество еще продолжается или вы это… загодя Крещение отмечаете? — улыбнулась пухлая розовощекая продавщица в белом халате, отсчитывая сдачу. — Смотрите, мужики, не прыгайте после выпивки в прорубь. А то всю мужскую силу там и оставите…

— Да какое там Крещение, оно ж девятнадцатого… а Рождество да Новый год мы уже отметили, — покачал головой Шапоров. — У нашего друга дочь родилась.

— Вот оно как! — всплеснула руками продавщица. И улыбнулась еще шире, блеснув золотой коронкой. — Ну, девочка, видать, будет счастливой! На Святой неделе только ангелы рождаются.

Приятели пожали плечами, мол жизнь рассудит, молча забрали водку и поехали к Ельцину.

Он едва не плакал.

— Не переживай, уж третий точно пацан родится, — попробовал утешить своего студенческого друга Борис Шапоров, разливая 40-градусную жидкость по небольшим граненым стаканчикам.

Но Ельцин, стукнув кулаком по столу, бросил

— Не буду больше «рожать». А то опять бабы пойдут.

«Январскую» дочь, появившуюся на свет на Святую неделю, 17 января 1960 года, назвали Татьяной. Как раз через несколько дней должен был наступить по православному календарю Татьянин день, 25 января.

Надо сказать, что уготовив такой вот двойной курьез для отца семейства, в Небесной канцелярии словно просчитывали: что будет, если в семье Ельциных родится сын? И там, на небесах, как бы поняли всю опасность этого, как бы заранее знали, что Ельцин станет со временем президентом страны и будет за собой в Кремль тянуть свою родню. Однако политика — не женское дело. И как ни старался Ельцин «застолбить» место в Кремле, вначале сделав свою жену Наину первой леди Кремля, а потом личным советником дочь Татьяну, — ничего из этого не вышло.

Ну а представим на мгновение, что было бы с нашей страной, если бы в семье Бориса и Наины и в самом деле родился сын, обуреваемый, как и отец, жаждой власти?..

Надо сказать, что и без решения Бориса «больше не рожать» сама Ная вряд ли решилась бы родить третьего ребенка. Роды Татьяны оказались тяжелыми, и Ная несколько дней провалялась в реанимации. Когда врачи сообщили ей о рождении дочери и поздравили с тем, что ребенок хороший и здоровенький, Ная разрыдалась в три ручья.

— Вот горе-то! Меня муж теперь домой не пустит, — сказала она врачам, — ему сын нужен, продолжатель рода, не дочка.

— Скажи ему, чтоб радовался тому, что ты сама жива осталась!

Тяжелые роды Наины в канун Крещения стали подтверждением народной мудрости о том, что яркие люди проявляют себя уже при рождении. Пройдут годы, и о «сером кардинале Кремля», Татьяне Ельциной-Дьяченко-Юмашевой заговорит вся Россия.

Отдельную жилплощадь Ельцины получили на самой окраине Свердловска в четырехэтажной «хрущевке» на улице Восьмого Марта. Более двадцати ордеров на квартиры в том доме разошлись между сотрудниками строительного треста, где тогда работал Борис Николаевич. Ельциным досталась малогабаритная, практически неотапливаемая смежная «двушка» на последнем этаже. На узенькой кухне еле-еле поместились печка и ванна.

— У нас была самая холодная квартира в доме, — вспоминает соседка Ельциных по лестничной клетке Клавдия Шерстнева. — Помню, как топила Ная печку-буржуйку (газ в доме провели гораздо позже), как заполняла ванну теплой водой и сажала туда ребенка. Иначе не только простыть можно было, а и вовсе околеть.