Клан Мамонта

– Разве Семхон говорил, что отказывается от лоуринов и от их Служения? – вождь старался быть объективным, но аргументы у него были слабенькие.

– Ты же понимаешь, Бизон, – усмехнулся Медведь, – что у людей и нелюдей не может быть общего Служения.

– Понимаю, – признал вождь, – но Семхон говорит…

– Мы обсуждали это много раз! – раздраженно перебил Кижуч. – Эта проблема не имеет решения! Чтобы утверждать ТАКОЕ, Семхон должен УЖЕ быть жрецом. Но признать его таковым некому – все люди Высшего посвящения покинули Средний мир. Да, последний ушедший Художник мог сделать его своим преемником, но сделал ли? Слова Семхо-на свидетельствуют об обратном, разве не так?

– Именно так! – поддакнул Медведь. – Никто из нас не может пойти в Пещеру и просто спросить старого жреца – не будет он с нами разговаривать!

– Таким образом, – продолжал Кижуч, явно адресуя свои пояснения Семену, – мы не вправе судить о новом Служении. Мы решили не отвергать его и ждать знака, проявления воли Творца всего сущего – больше некому рассудить нас. Вот, похоже, и дождались – племени вновь грозит гибель. Что делать?

– По-моему, – твердо сказал Медведь, – нужно начать вновь жить по-человечески. И, в первую очередь, перебить хьюггов.

«Логика, достойная неандертальцев, – сокрушенно подумал Семен и принялся подбирать и тасовать аргументы. И вдруг у него в мозгах что-то замкнуло: «Да что же это такое, в конце концов?! Нашли мальчишку!»

– Хватит! – вскочил он со своего места, нарушая все правила Совета. – Сколько можно?! Рядом враг, а вы чем занимаетесь?! Какого черта малышня шляется вдали от поселка без взрослых, без охраны?! В племени не принято ни в чем ограничивать детей? Они могут ходить, где хотят? Значит, больше не могут – трудно до этого додуматься? Это ж с какого дуба нужно упасть, чтобы в такой обстановке отправить чуть ли не последних воинов за скальпами?! Нам мужество нужно продемонстрировать или победить? По-моему, и ежику должно быть понятно, что после каждой стычки враги становятся сильнее, а мы слабее. Мало того, что гибнут наши люди, чужаки узнают о нас все больше и больше! А знание, между прочим, это тоже оружие. К примеру, раньше они не догадывались, что всадник на лошади со всем оружием и снаряжением не сможет догнать нашего воина в степи, а теперь им это известно. Могу поспорить, что скоро каждый из них будет таскать за собой запасную лошадь и пересаживаться с одной на другую, чтобы дать им отдых!

– Впрочем, ладно, – сбавил тон Семен. – Вас не переделаешь. Вот этот рисунок я составил, чтоб показать, где враги, а где мы. Судя по тому, что мы узнали зимой, а потом, уже летом, удалось выведать у волков, нам угрожают два чужих племени. Впрочем, может быть, это два рода одного племени. Во всяком случае, нам известно два их стойбища, которые, кстати, не стоят на месте, а потихоньку смещаются в нашу сторону.

– А лошади? – поинтересовался Кижуч.

– Что – лошади? Я вообще-то в них ничего не понимаю. Когда-то – в моем будущем – пришлось пару раз ездить верхом, только я в этих случаях был скорее грузом, чем всадником, как чужаки. Скорее всего, их содержат табунным способом, то есть пасут и охраняют там, где есть корм. Зимой же они, как и дикие, траву выкапывают копытами из-под снега. Судя по количеству, лошади у них служат только для передвижения. Вряд ли они их едят в большом количестве. Кроме того, сохранить большой табун в наших условиях, наверное, почти невозможно – кругом полно хищников, да и дикие стада то и дело рядом оказываются. Правда, чужакам в этом деле сильно помогают собаки – здоровенные волкодавы, приученные охранять лошадей и отгонять всякую опасную мелочь. В моем будущем домашние лошади раза в полтора крупнее. Чтобы ездить на них, придуманы специальные седла со стременами и хитрая упряжь. Некоторые народы умеют на них быстро скакать и сражаться, не спускаясь на землю. Эти же только ездят шагом или тихим бегом – у нас такой аллюр называется «рысь».

Так вот: помимо двух основных стойбищ летом образовалось третье – сравнительно малолюдное и подвижное. Я думаю, что в нем живут одни воины, которые как бы осваивают новый край для племени и, заодно, снабжают своих мясом. Вот они-то и шарахаются верхом по степи, периодически натыкаясь на наших людей. Передвигаются они группами по четыре-шесть человек. Думаю, если мы научимся отстреливать эти мелкие группы, остановить нашествие не удастся – их слишком много. Я предлагаю…

Семен помолчал, усмехнулся и продолжил уже с другой интонацией:

– Ничего я не предлагаю! Просто ставлю вас в известность, что считаю необходимым атаковать малое стойбище, пока оно еще далеко от поселка!

– Вот это другое дело! – оживился Медведь. – А я думал, ты скажешь, что нужно перейти реку и спрятаться в лесу как пангиры!

– А ты не радуйся, – осадил его Семен. – Твои ученики для этого дела бесполезны. Драться дружной толпой или строем, прикрывать и помогать друг другу в бою они не умеют. Ты называешь это «воевать по-женски»! Я уж не говорю о том, что ни один из воинов-мужчин не умеет пользоваться щитом! В общем, обойдусь без них!