Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)

— У перепевников нет главного, — пожал плечами Рауль. — Зачем им?

— Ну, — неопределённо протянула Ириска. — Должны же они кого-то слушать.

Теперь ей хотелось, чтобы главным там был Рауль. Быть может, он и не поёт лишь потому, чтобы не заглушать приказами чужие песни.

— Они слушают себя, — ответил Рауль и, видя, что девочку ответ не устроил, добавил. — А ты можешь представить песню, которая ГЛАВНЕЕ остальных?

"Могу, — подумала девочка, — если её поёшь ты".

Но вслух она спросила совсем другое:

— Помнишь, мы говорили про любовь? А что называешь любовью ты?

— Страсти хватает на неделю, уважения — на год, — задумчиво выдал Рауль. — Скорее, это когда двое тянутся за одной мечтой.

— Сказки, — девочка зло мотнула головой. — А по жизни один любит, а второй позволяет себя любить.

— Ну, Ирисочка, — Рауль мягко погладил её подбородок. — Разве это любовь? Это ненормированное использование дешёвой рабочей силы.

— Тогда…

— Давай, о любви потом, — не дали ей договорить. — Сейчас у нас другая сказка. И начинается она так. В самом чёрном-чёрном подвале, в самом чёрном-чёрном углу живёт самый чёрный-чёрный котёнок. Он-то нам и нужен.

Глава 18. Черняшка

— И где твой самый чёрный-чёрный подвал? — спросила Ириска.

— Выследив котёнка, — усмехнулся Рауль, — я обнаружил и подвал.

— Я думала, — удивилась Ириска, — мы будем искать его вместе.

— Стал бы я таскать тебя по всякой пыли, — посерьёзнел Рауль. — Твоим ножкам положено ступать по шёлковым коврам, прежде чем они превратятся в колючий стебель Чёрной Розы.

Ирискину грудь пронзила тёплая волна, а сердце застучало часто-часто. Никто-никто никогда-никогда не говорил ей таких слов. Вернее, были жалкие потуги, но все они замирали на полдороги. Так что прыщавые и слюнявые не в счёт, вот так-то мальчики. Рауль начинает и выигрывает. В горле образовался комок. Сглотнув, Ириска смогла лишь выдавить:

— А далеко идти?

— Мы уже стоим ВОЗЛЕ, — сказал Рауль.

А возле расположилась двухподъездная домина, доисторическим мамонтом взметнувшаяся над окрестными пятиэтажками. Дверь находилась в пяти шагах от парочки, искавшей встречи с таинственной Панцирной Кошкой, выцарапывающей глаза по ночам.

Нет, квадратик двери, обитой жестью с ошмётками оранжевой краски, ничуть не напоминал вход в убежище Кошачьего Министра. Но Ириска уже знала, что всё удивительное старательно маскируется под обыденность. Времена сказок закончились, и, чтобы выжить, сказкам приходится прикидываться обыкновенными вещами. Или прятаться за ними.

— Кроссовки, — Рауль деловито посмотрел на Ирискины ноги. — Это правильно.

Девочка улыбнулась. Кроссовочки — ну просто загляденье. Ярко-красные, а сбоку — белые молнии с серебристой каймой. Серебряными были и наконечники белоснежных, только вчера купленных шнурков.

— ФАнтастично, — пропел нотный человек, раскачиваясь на ветке.

— СОЛЬ-ли-да-рен, — отчеканил его друг, занявший ветку повыше.

— МИровая пРЕмьера, — подтвердил весёлый дуэт, на секунду высунувшись из трепещущей листвы, и снова затерялся в буйстве золотого и багряного.

Ириска заулыбалась. Она очень надеялась, что Рауль оценит не только правильность, но и красоту. А вместе с ней и саму Ириску. Но Рауль смотрел на квадрат подвальной дверцы.

На посту находился чёрный замок с тусклой выщербленной дугой, застрявшей в двух скрюченных петлях. Закрытая дверь не обескуражила Рауля. Ириска задумалась, а видела ли она хоть раз своего нового друга в растерянном состоянии, но так и не вспомнила.

Рауль опустился на колено, поставив кейс перед собой. Чуть слышно щёлкнули замки. Замок невозмутимо взирал на Рауля, в руках которого теперь позвякивала связка ключей. Но уже через минуту он безвольно скособочился, а проворные пальцы выдирали из петель его многострадальную дужку.

За дверью пряталась темнота. Ключи исчезли, а в руках Рауля объявилось нечто, похожее на дудочку. Ириске даже почудилось, что Рауль сейчас присядет у входа и заиграет протяжную грустную мелодию, которая разбудит странного кота и выведет прямо в лапы охотников. Как крыс, околдованных звуками волшебной дудочки из сказки про парня, улетевшего с гусями. Но Рауль лишь надавил на кнопку, и в подвал нырнул тонкий луч света. Штуковина оказалась не флейтой из сказки, а обычным фонариком.

— Пошли, — Рауль качнул головой, приглашая Ириску во тьму.

Девочка поспешно пригнулась и сунулась в квадратный проём. А Рауль уже уверенно топал по бетонному полу, освещая путь впереди.

Здесь, видимо, никогда не прибирались. Густой слой пыли покрывал шероховатый пол. Кругом валялись смятые комки пожелтевших от старости газет и разорванные сигаретные пачки. Изредка подошвы похрустывали битым стеклом.