Клан - моё государство 3

– Что ж,- Левко уселся поудобнее, облокотившись на стол.- О старом багаже не упоминаю и его не учитываю. Это я про коммунизм, но не оттого, что он провалился, просто степень влияния на умы сократилась, хоть в среде появившихся течений явно доминирует. Предположу, что в будущем нашей страны коммунистическая идея и партия, эту идею пропагандирующая, весить не будет. Да, они правили, но по тому как они рухнули без борьбы, ясно, что держались исключительно за счет силовых методов.

– Ты нам парткурсы не открывай,- предупредил Проня.- Уши вянут.

– Не встревай,- пресек попытку Прони ввязаться в дискуссию Левко.- Еще успеешь вставить свои медяки. Приступаю. В конце семидесятых идея равенства и братства приоритета уже не имела. Первым это подметил Подгорный. И вовремя. До середины семидесятых шел медленный подъем в весьма хороших темпах. Я, правда, свидетелем тому не был, руководствуюсь в выводах чистой статистикой. Вы это время прожили и можете либо подтвердить, либо опровергнуть.

– Верно,- кивнул Проня.- Жить стали лучше. На моей памяти это самый стабильный временной отрезок: когда благосостояние народа пошло вверх.

– Вот Подгорный заметил, что где-то начинает давать сбои и решил внести коррективы, для того, чтобы этот период стабильности продлить. Но тупоголовые из Политбюро с ним не согласились, что послужило причиной его отставки. И начался спад. Скрывая его, опустились до подтасовок, о которых во власти знали все. А от момента прихода к власти Брежнева и до снятия с поста Подгорного шло накопление духовного потенциала. Я о нем раньше поведал,- сделал пояснение для Прони Левко, и тот понимающе моргнул в ответ.- Когда дух растет, он требует определенного выхода. Его надо реализовывать, но не коллективно-принудительно, а индивидуально. Рост духа не зависит от политических коллизий, он связан на прямую с благосостоянием и наличием условий для роста этого благосостояния. А это и есть нормальные взаимоотношения в экономике. То бишь, между человеком и производством товаров и услуг. Накопленный дух никогда не пропадает в никуда. Он замораживается. К началу нашего века он был равен 10 единицам. Столыпинские реформы подняли его еще на две единички, а потом все его сжигали. Спалили почти весь. Война в Афганистане дожгла последнее. Сейчас в России его меньше единицы. И для роста нет условий.

– Давай от единицы,- предложил Сашка.- Чтобы не размениваться.