Клан - моё государство 3

– Да, чуть больше часа. Там тоже регистрация и тоже возможны задержки рейсов. В Якутске наши за вами присмотрят.

– Мне понятно. А мой конечный пункт прибытия секретен?

– Нет. Просто на дворе весна. Полосы грунтовые. Могут быть мокрыми в каком-то посёлке. Билетов там несколько и на пунктах вас будут встречать люди Александра, но постарайтесь сесть на Югарёнок.

– Скажите, Янг! Разве русские совсем перестали смотреть, кто к ним едет?

– Каждый день границы России пересекает до полумиллиона иностранцев во всех направлениях. Границы развалились полностью и, если кому-то припёрло, то он приедет через любую из бывших республик Союза. Официально, а это как правило авиацией, перестали пользоваться для внедрения на территорию. Ко всему резко сократился штат спецслужб, которые эти вопросы вели. Присмотреть есть кому, но это, в основном, молоденькие сотрудники, зелёные. Если у вас есть боязнь, то сидите тут и через месяц пойдёт морской караван. Это на сто процентов надёжно.

– Что вы!!- возмутился Вильям.- Я сам хочу.

– Тогда пора, господин профессор,- Янг встал и двинулся вперёд, рассекая многочисленную толпу, нагло стукая всех плечами и ругаясь по-японски во все стороны. Локридж поплелся у него в фарватере.

Глава 9

Снегирь умирал. Он лежал на пышных ветках стланика, рядом горел костёр, возле которого суетились двое. Сашка и ещё кто-то ему неизвестный. С самого начала всё шло плохо. В первый день, где-то на четвёртом десятке километров, Снегирь стёр до крови мизинец на правой ноге. Сашка посмотрел, ничего не сказал, втер какую-то гадскую мазь, забинтовал ступню, сам накрутил Снегирю портянки и потопал дальше. Каждый час Сашка останавливался на несколько минут, как правило, на вершинах сопок. Замирал как вкопанный и прислушивался, закрыв глаза. Снегирь бросался на снег и задирал вверх ноги, чтобы сошла кровь. В низинах было уже много воды и мокрого снега, при ходьбе постоянно проваливались. Когда провалились первый раз, Снегирь спросил где сушиться, но Сашка шагал дальше как ни в чём ни бывало, хрустя зубами по сухарю. Ближе к обеду Снегирь совсем выбился из сил и Сашка объявил привал, на час. Развёл костёр и ушёл осматривать окрестности. Если вначале пути у Снегиря была масса вопросов, на которые Сашка отвечал однозначно, да-нет, то теперь, сидя у костра Снегирь ни о чём не спросил. Ну, ушёл и ушёл, вернётся. Кушать не хотелось. Вторую часть пути, до вечера, Снегирь еле прополз, почти на карачках. Спали у костра четыре часа. Утром, когда поднялись, у Снегиря ног не было. Они были в наличии, но их не было. Была сплошная боль, которая ощущалась ещё предыдущим днём. Он не шёл, а ковылял. Ноги стояли как колы и не хотели гнуться в коленях, совсем не амортизировали, когда шли спуском. Это была мука. А Сашка шёл и шёл. Снегирь пытался переходить на бег, чтобы далеко не отстать, но и этот приём не помогал. Он медленно и верно отставал. "Держись моих следов",- лишь бросил ему Сашка, уходя вперёд. К вечерней стоянке второго дня Снегирь пришёл, когда Сашка уже спал. Он завалился рядом и проснулся сразу же, как ему показалось. Опять надо было идти. В горле пересохло, пот стекал ручьем, застилая глаза, ноги выли и плакали, но он упрямо двигался вперёд по следам Сашки, шепча себе под нос: "Сам, козёл, ещё посмотрим кто кого". Утром третьего дня самобичевание продолжалось. К обеденной стоянке Снегирь притопал только ночью, вышел на неё не по следам, а по отблескам костра. Он рухнул рядом и отключился от этой жизни. Сашка померил у него пульс, цыкнул сквозь зубы слюной и достал аптечку. У Снегиря был жар. При свете пламени Сашка приготовил шприц в двадцать кубиков, снабдил его содержимым нескольких ампул, снял со Снегиря куртку, подстелил её под него, закатал рукав, ввёл иглу в вену, передавив пальцем левой руки район предплечья, чтобы она вздулась и медленно, растянув процедуру на десять минут, ввёл. После этого снял с себя куртку и бросил её на Снегиря, а сам, прихватив топорик, отошёл рубить ветки для подстилки и изгороди.