Клан Учиха. Возрождение легенды [СИ]

А затем поздравления полились нескончаемой чередой. Едва давая молодым время прикоснуться к еде, гости подходили один за другим, желали всяческих благ; кто-то дарил красиво упакованные подарки, кто-то деньги, и всё это аккуратно складывалось сбоку от подиума. Наруто, подойдя, заявил, что страшно рад за друзей и помянул, наплевав на торжественность, пару историй из генинских времён, когда Сакура безответно пыталась добиться расположения Саске, за что невеста едва не прибила его на месте — к счастью, Гермиона вовремя утихомирила парня и утянула обратно на место. Цунаде в первую очередь пожелала им обоим здоровья и крепких деток, а вот Какаши ограничился спокойным «Я верю, что у вас всё будет хорошо», сопровождённым обычной его улыбкой сквозь маску. Яхико и Конан, специально приехавшие из Аме, отметили, как важна преданность любимому, и глядя на них, в справедливости этого постулата никто усомниться не посмел. Орочимару, прибывший с ними, сообщил, что всегда считал Сакуру единственной, помимо Итачи и Наруто, кто способен извлечь Саске из-под его «заботливого крыла» — Сакура на это заявление долго не знала, что ответить, и с натянутой благодарностью поклонилась, а вот Саске успел три раза испепелить Саннина взглядом, пока тот, собой явно довольный, возвращался на место. Карин, бывшая напарница Саске, пробурчала что-то о счастье, Сасори не без иронии пожелал им терпимости по отношению друг к другу, а Анко добавила пару слов о важности экспериментов, которые «могут сделать даже самый дерьмовый день лучше». Волшебники, приглашённые на свадьбу, вели себя более сдержанно. Малфои, все трое, подчёркнуто манерно сообщили, что желают процветания столь древнему и могучему роду, как Учиха, Гарри пожелал молодожёнам поменьше битв, как домашних, так и на настоящем боевом поле, Молли опять подняла вопрос о детях — когда присутствующие осознали, сколько детей у неё самой, в зале на некоторое время притихли.

Поздравления всё шли и шли, и им не было конца. Торжественный ужин длился много часов, и под его конец Сакура чувствовала себя ужасно уставшей, а потому очень обрадовалась, когда все озвучили пожелания и вручили подарки, и официальная часть подошла к концу. Однако только она позволила себе прикрыть глаза и облегчённо вздохнуть, как Саске поднялся и требовательно потянул её за руку, тоже заставляя встать. Мадара, подняв на них взгляд, хмыкнул и заметил что-то про нетерпеливость — Сакура почти не слышала его, стараясь морально подготовить себя к тому, что её ждало дальше.

* * *

Дверь комнаты на втором этаже закрылась, тут же отрезав все шумы мира; имелись все основания подозревать, что не обошлось без заглушающих чар. Это обстоятельство даже как-то успокоило Сакуру — ровно до того момента, когда Саске, повернувшись к ней, не сказал:

— Сотри краску. Хочу видеть твоё лицо.

Сакура вздрогнула и кивнула, опуская голову. Решительность и уверенность испарились без следа.

Отойдя туда, где на столике возле выходившего во внутренний двор окна был оставлен тазик с водой, Сакура принялась смывать косметику и разбирать причёску, но также использовала короткое затишье, чтобы взять себя в руки. Она, медик, знала процесс досконально, дополнительно была проинструктирована матерью и разволновавшейся учительницей, в довершение ещё получила порцию напутствий-насмешек от Анко, которая не смогла пройти мимо соблазна припугнуть Сакуру, и без того нервничавшую…

Шорох одежды отвлёк её от мыслей, заставил закусить губу. «Спокойно! — скомандовала себе Сакура, беря в руки сухое полотенце. — Всё это — обычный физиологический процесс…»

Но стоило горячим рукам опуститься на плечи, продолжать думать так сделалось тяжело. Саске развернул её к себе лицом, и Сакура часто задышала, поражённая огнём, пылавшим в его глазах.

От верхней накидки он освободил её в мгновение ока, умело развязал оби — вспыхнувший на миг Шаринган мог быть причиной проворности, — стал избавляться от остальных частей брачного наряда своей теперь уже жены. Всё происходило так резко, порывисто, что Сакура просто не знала, что сделать — стояла, не мешая, податливо выскальзывая из шелков, неотрывно глядя на лицо Саске, напрочь утратившее следы деловитого спокойствия, на котором ярко горели глаза, полные чувств. Саске больше не скрывал их за маской вежливой холодности, которую скопировал с брата; позволил пламени клана Учиха взметнуться в полную мощь.

Учихи и в самом деле были огнём — опасным, ненасытным, но таким притягательным для мотылька, что и сгореть не жалко.