Кланы Альфанской Луны

Чаку стало ясно, что Пит Петри явно приложил руку к программированию Даниэля Мэйджбума, и не смог сдержать улыбку.

— Может быть, я тоже найму этого парня — Петри, — мрачно проговорил Хентмэн, — если он так хорош.

— Естественно! Пит Петри подойдет для вас гораздо лучше, — не унимался Мэйджбум. — Догадываюсь, что именно вас привлекает в текстах Чака — юмор. Но позволю себе заметить: юмор у господина Риттерсдорфа все-таки не столь выразителен и последователен, как требуется для вашей программы. Сомневаюсь, что Чак найдет в себе силы перестроиться, если будет работать у вас. Однако, когда речь идет о программировании роботов…

— Помолчите! — раздраженно проговорил Хентмэн. Затем обратился к Чаку:

— Терпеть не могу, когда меня отвлекают от дела! Давайте-ка лучше пойдем куда-нибудь в более спокойное место и все обсудим.

В голове Чака опять сформировались слова липкой плесени:

«Та красивая девушка — хотя вы и отметили, что она не сделала операцию поднятия груди — входит в здание. Она направляется к вам, господин Риттерсдорф; я уже сообщил ей, что вы дома».

Телекомик тоже, очевидно, уловил мысли ганимедянина, так как в отчаянии произнес:

— Черт возьми, здесь вообще можно поговорить спокойно или нет? Что это еще за наваждение?

— Госпожа Триест не помешает вашему разговору, господин Хентмэн, — выпалил Мэйджбум, и Чак посмотрел на симулакрума, пораженный тем, что тот знал о существовании Джоанны. Потом догадался:

«Он управляется дистанционно. Ясно, что это не программа. Петри руководит им из Сан-Франциско».

Дверь открылась. На пороге в нерешительности стояла Джоанна Триест в сером свитере и джинсовой юбке, но без чулок и в туфлях на высоких каблуках.

— Я отвлекаю вас, Чак? Господин Хентмэн! — Девушка зарделась от радости. — Я сотни раз видела вас на экране! Вы мне кажетесь величайшим из живущих ныне комиков! Вы просто такой же великий, как Чарли Чаплин и остальные гении прошлого!

Ее глаза сверкали, она подошла к Хентмэну и встала рядом.

— Вы что, друг Банни Хентмэна? — с завистью спросила она у Чака. — Жалко, что вы не рассказывали мне об этом раньше.

— Мы пытаемся прийти к соглашению, — проворчал Хентмэн. — Итак, на чем мы остановились? — Он заходил взад и вперед по комнате, с него градом тек пот.

— Нет, я сдаюсь, — объявил он. — Я не могу нанять вас, вы слишком общительный человек. Писателям полагается быть замкнутыми аскетами, живущими в одиночестве.

Джоанна Триест оставила дверь открытой, и все увидели, как, колыхаясь, в комнату вползала липкая плесень.

«Господин Риттерсдорф, — раздались ее мысли, — мне настоятельно необходимо поговорить с вами наедине. Сейчас же. Не могли бы вы на минуточку зайти ко мне в комнату?»

Хентмэн повернулся спиной к остальным и прорычал что-то в негодовании, потом подошел к окну и уставился в него. Чак в недоумении последовал за липкой плесенью.

— Закройте дверь и подойдите поближе, — сказал ганимедянин. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь подслушал то, что я буду говорить вам.

Чак приблизился.

— Этот странный господин, Даниэль Мэйджбум, — тихо начал вещать ганимедянин, — не человек, а искусственная конструкция. В нем отсутствует личность; кто-то управляет им издалека. Я решил, что хорошо бы предупредить вас об этом, потому что вы все-таки мой сосед.

— Спасибо, я об этом знаю, — сказал Чак.

Ему стало не по себе; он не хотел, чтобы ганимедянин залезал в его мысли из-за направления, которые те приобрели совсем недавно.

— Послушайте… — начал было Чак, но плесень опередила его.

— Я уже исследовал этот материал в вашем мозгу, — проинформировал его ганимедянин. — Ненависть по отношению к жене и позыв к ее убийству. У каждого время от времени возникают подобные импульсивные желания, и вообще-то я не должен обсуждать их с кем-либо. Но, как священник или врач, телепат обязан…

— Вот и не будем обсуждать, — буркнул Чак. То, что Смайл Раннинг Клам знал о его намерениях, представляло их в совершенно ином свете. Теперь, возможно, ему придется отказаться от своего замысла… Ведь если только обвинителю удастся привести липкую плесень в суд…

— На Ганимеде, между прочим, месть считается священным обычаем, — объявила плесень. — Если не верите, то попросите своего адвоката Нейта Уилдера заглянуть в наше законодательство. Лично я также ни в коей мере не считаю ваше стремление предосудительным; во всяком случае, оно явно предпочтительней ваших прежних мыслей о самоубийстве, которые являются противоестественными для всего живого…

Чак двинулся прочь из комнаты.

— Погодите, — сказал ганимедянин. — У меня к вам еще одно дело. В обмен на мое молчание…, окажите мне услугу.

Итак, его уже шантажировали. Чак не удивился: Смайл Раннинг Клам, во всяком случае, был весьма деловым созданием.

— Я настаиваю, господин Риттерсдорф, чтобы вы прямо сейчас приняли предложение Хентмэна.

— А как быть с моей работой в ЦРУ? — проворчал Чак.

— Вам не нужно увольняться оттуда — вы сможете работать в двух местах одновременно. — Мысли липкой плесени стали напоминать конфиденциальный шепот. — Вы будете… Как это? Подхалтуривать.

— «Подхалтуривать». Где вы нахватались таких слов?