Кланы Америки

Самая податливая часть евроистэблишмента, в свою очередь, вполне готова, и даже жаждет собственной деиндустриализации в сочетании с американской реиндустриализацией. Во всяком случае, уходящий еврокомиссар по торговле Карел де Гухт прямо-таки умолял Америку поторопиться с внедрением Трансатлантического соглашения, чтобы в его рамках Европа получала сланцевый газ по сходной (то есть меньшей, чем газпромовская) цене. Впрочем, если консервативные «пингвины» переоценили неоконов и их влияние в американском финансовом ведомстве, то господин де Гухт (как и госпожа Грибаускайте) переоценил американское индустриальное лобби.

Когда Барак Обама поверх Конгресса исполнительным указом (executive order) ввел миграционную реформу, заведомо неприемлемую для Республиканской партии, это была не просто наглость — это была провокация. Команда Обамы хорошо знает, что слабое место партийных оппонентов состоит в их предубеждении к «инородцам», и на этом можно играть, перетягивая на демократическую сторону (к будущим выборам) по меньшей мере сообщество латиносов. Что же касается повторно разгулявшегося в то же самое время Фергюсона, то это оружие провокации, примененное против Обамы оппонентами, уже было перехвачено Белым Домом, о чем говорит присутствие на сцене «и.о. Мартина Лютера Кинга», загодя улучшившего физическую форму и внешность Эла Шарптона. Обама оседлал этническую тему, которая станет для него предохранительным взрывным устройством от импичмента. И одновременно верные ему сенаторы заблокировали голосование по Keystone XL.

Да, республиканцы взяли большинство, а в новом составе Сената большинство взяли сторонники реиндустриализации. Да, Белому Дому геополитически выгодно скорейшее подписание Трансатлантического соглашения по торговле и инвестициям. Но над Обамой — как было справедливо замечено доктором Моричи — довлеют личные обязательства перед калифорнийскими спонсорами, а кроме того — перед Хиллари Клинтон, коль скоро иного кандидата на 2016 год у партии нет. С другой стороны, и Рэнд Пол еще не обзавелся консенсусной поддержкой республиканских элит, в том числе и проиндустриальных.

Таким образом, политическая слабость Обамы парадоксальным образом сочетается с наличием у его круга, как и у сплотившихся вокруг него «прогрессистов», весьма мощных инструментов информационно-психологических игр. Что неудивительно: на ключевом «игровом поле» 2014 года, в Афганистане, два враждующих демократических клана получили контроль, поделившись с партнерами по территориальному принципу. Поскольку спор о контроле над ключевыми транзитными трассам не закончен, не закончен и европейские дрязги. Вылезший из интернет-пробирки политик-шут Бепе Грильо поносит почем зря Брюссель и Берлин, на что вполне одобрительно смотрит премьер Ренци. Одновременно тянется вялотекущий скандал вокруг европейской юридической миссии в Косово (EULEX). Одновременно Эштон ставит палки в колеса Могерини в Вене на иранских переговорах, благо юридически непонятным, но — с позиций клана Клинтон — вполне желательным образом она сохраняет в этом формате некие полномочия.

Эта же подковерная возня за преимущества на более прибыльном рынке, чем рынок энергоносителей, сохраняет на сцене ИГИЛ вместе с курдским сообществом, которое не меньше ИГИЛ выигрывает от хаоса на Ближнем Востоке, а в отдельных местах вполне прагматично договаривается с «халифатчиками». Не закончена борьба и за Ливию, где наркотранзитные пути также соприкасаются с нефтяным серым рынком, где также входят в обиход рабские и следовательно, малозатратные формы найма в добыче углеводородов. И соответственно, период междувластия как в политической Америке, так и в мировой экономике продолжится, и инвесторам и в 2015 году трудно будет гарантировать себе прибыль. Это неблагоприятно для любых крупных и затратных проектов в физической, в том числе добывающей экономике; это неблагоприятно для потребителей во всем мире, поскольку рынки будет многократно «трясти». И чем дольше будет продолжаться такая ситуация, тем сильнее и организованнее будут становится проиндустриальные общественные силы. Преимущества у таких групп — в тех странах, где государство защищает индустрию.

В США уже произошел качественный сдвиг: отрицание глобального потепления не уравнивается с отрицанием Холокоста, экоскепсис выходит в мэйнстрим, глава сенатского комитета по окружающей среде и общественным работам Джим Инхоф — самый откровенный экоскептик на весь Конгресс. Но Белый Дом восит средства в Экофонд, а Обама берет обязательства по дальнейшей деиндустриалищзации, не спрашивая налогоплательщиков. Поэтому до реального сдвига остается не меньше двух лет. И все эти два года в Конгрессе будут продолжаться баталии, а на площадях будут сталкиваться демонстранты «за трубу» и «против трубы».