КЛАНЫ ПУСТОШИ

Чеченя встал над ним. Руку тянуло вниз. Надо поднять повыше, упереть ствол в живот бандита и…

Порученец ударил его прикладом по темени, и Туран Джай упал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РАБ

Глава 7

– И скольких он наших положил?

– Ну, сам-то он никого не убил, тока ранил…

– Как это – не убил? – ощерился Макота. – Ты че несешь? Я скольких людей лишился! А если б он в меня попал, в ноги или в голову? Куртку мне испоганил, как вот тебе сапоги!

Атаман был серьезен, и это больше всего пугало Чеченю, который привык к неизменной улыбке хозяина.

– Так то ведь то гранатами… – промямлил порученец.

– Ну так и чиво? Гранаты кто, птичка бросала? Все одно – это он их укокошил. Сколько? Пять человек, семь?

– Семь, – сказал Чеченя. – Или восемь…

Он усердно щупал раненое плечо и припадал на ногу, всячески стараясь показать хозяину, что геройски сражался и пострадал. Макота пристально глядел на помощника, кривя губы. Тот явственно представил, как хозяин достает пистолет и – хлоп! – пуля врезается между глаз Чечени. Срочно надо было что-то придумать, и порученец воскликнул:

– Зато грузовик его цел! «Панч» этот, а? Ты ж хотел его!

– Кабина смята, – возразил атаман.

– Ну так и чего? Это нестрашно, отрихтуем.

– Лобовуха разбита.

– Да неважно! – воодушевился Чеченя, заметив, что при упоминании бронированного грузовика лицо Макоты разгладилось. – Стекло заменим, дверцу поправим… Зато машина твоя теперь! Там такие колеса, я глядел – мощь! В ней и по пустыне можно будет, по самым зыбучим пескам, не завязнет.

Перевалило за полдень, на первом этаже Дворца убрали, хотя на полу еще остались подпалины. В зале лежали раненые, над ними хлопотали женщины и Карл, лекарь клана. Остальных бойцов Чеченя с утра пораньше пинками выгнал на дежурство вокруг Дворца. К тому же надо было припугнуть обитателей ферм. Вот же, какую заваруху устроил шакаленок Бориски-фермера!

– Жив он? – спросил Макота.

– Жив, жив! Но сдохнет, конечно…

– Я т-те сдохну! – атаман сунул Чечене под нос пухлый кулак. – Веди к нему.

– Слушаюсь! – заорал порученец, обрадованный, что опасность миновала. – Наверх давай, хозяин… Я его в зале, где мутафаги, приказал кинуть…

На втором этаже Дворца рядом со складами был особый зал, поменьше, чем внизу, но тоже вместительный. Потолок в нем подпирали толстые железные колонны. Раньше между ними размещались стеллажи с товарами, а сейчас к стойкам были прикованы два трофейных раба-гладиатора и Туран Джай.

Макота оглядел пленных, и настроение его улучшилось.

Гладиаторы – еще молодые, но уже обученные и опытные в схватках мутафаги. Не зря охрана каравана, ограбленного Макотой, оказала такое яростное сопротивление. На мутафагов этой породы охотились у Восточного фронтира, на границе с областью, захваченной Некрозом. Детенышей, пойманных Гильдией ловчих, усмиряли в харьковских стойлах и обучали нехитрому ремеслу смертников. Большие, длиннорукие и кривоногие, они напоминали горбатых обезьян, что обитают в северной тундре. Низкие выпуклые лбы нависали над темными глазками, из ртов торчали подпиленные клыки. Носы вроде собачьих – черные, пупырчатые, с вывернутыми ноздрями. Вместо одежды грязные тряпки на бедрах да железные обручи на волосатых поясницах. Обручи соединяли со стойками толстые цепи.

Макота втянул носом воздух.

– Ну, воняет! Слышь, а гадят они куда?

– Так выводят их, раз в сутки. Карл их кашицей попотчует, они успокоятся, тады и выводят, – пояснил Чеченя. – Обручи снимаем и вперед. Я Герна назначил главным…

– А че ж воняют тогда?

Порученец развел руками.

– Дык немытые… А что ж делать? Пусть себе, тебе с ними в одной постели не спать. Ты глянь лучше, вот он, шакаленок-то… – последние слова Чеченя с ненавистью процедил сквозь зубы.

Туран Джай привалился спиной к стойке, вытянув ноги, голова склонилась на грудь. С него сорвали рубаху, сняли ботинки, оставили только рваные штаны. На боку запеклась кровь.

– Ну ты оборзел, Чеченя! – Макота ткнул порученца кулаком в плечо. – Он же сдохнет так! Ты его еще и бил, что ли, после всего?

– Да не, я тока…

– Не бреши! Почему рожа сплошной синяк? Нос разбил, губы разбил, глазищ ваще не видно, заплыли… Не бреши своему атаману!

– Ну, правда, да… – согласился Чеченя. – Извини, не сдержался. Он же дергаться стал, после того как я ему по башке вломил. Когда сюда втащили, драться лез… А у меня плечо! – вдруг взвизгнул он. – Он же два раза мне… почти в одно место! Два раза мне туда! И сапоги мои… Ты глянь, один же стыд теперь, а не сапоги! Ну, не выдержал я…

– Ладно, заткнись уже.

Поигрывая тесаком, атаман подошел к Турану. Подпер клинком подбородок, приподнял голову пленного и заглянул в лицо. Глаза шакаленка были закрыты.

– Да он же мертв!

– Не, не! – Чеченя подскочил, ткнул пальцем Турана в грудь. – Гляди, движется! Вишь? Дышит он, дышит…

– Не мертв, так, значит, при смерти, – убрав тесак в ножны, атаман поразмыслил и заключил: – Карла сюда, живо. Чтоб забинтовал, раны замазал, микстуры дал… Короче, чтоб не сдох шакаленок. Воды ему, жрачки. А сдохнет – ты тоже сдохнешь, Чеченя. Будет жить – и ты будешь. Вопросы есть? Вопросов нет…

* * *