Кланы в постсоветской Центральной Азии

После трагических событий в январе 2022 г., которые помимо материального ущерба и человеческих жертв стали определенным рубежом «нового этапа политического развития страны», по словам казахстанского эксперта Досыма Сатпаева, параллельно «в целом в Казахстане начинается этап передела собственности. Борьба с теми финансово-промышленными группами, которые пока не демонстрировали лояльность Токаеву. Те же, кто продемонстрирует лояльность, скорее всего, войдут в его команду»[59].

По оценке Д. Норта и соавторов, «правитель – это всего лишь один из многих значимых участников господствующей коалиции»[60].

Важнейшим для понимания характерных качеств клановой организации является положение, высказанное неоинституционалистами по поводу обязательных условий сохранения стабильности коалиций. Для поддержания в функциональном (жизнеспособном) состоянии клановых сообществ количество и качество ренты, поступающей в распоряжение, должно быть достаточно, чтобы обеспечивать их консолидацию и активное состояние. В связи с отмеченным неоинституционалистами условием фундирования коалиций величиной ренты логика их рассуждений привела к еще одному положению, проясняющему содержание клановой организации. Внутренний строй кланов характеризуется диалектическим противоречием. С одной стороны, масштабы объединяемых кланами участников увеличивают их возможности, в том числе в оказании реального влияния на политический процесс, с другой стороны, расширение круга объединяемых акторов сообществ уменьшает консолидирующую роль распределяемой ренты и, следовательно, внутриклано-вую лояльность. «Коалиции естественного государства, – говорится в уже цитируемой книге, – сталкиваются с фундаментальным выбором. Расширение коалиции без роста деятельности, порождающей ренту, увеличивает число ее членов и повышает способность коалиции противостоять внутренним и внешним угрозам. Однако это также ведет к распылению ренты, что снижает ценность членства в коалиции и одновременно сокращает способность участников наказать коалицию, лишив ее своей поддержки»[61].

По мере того как примордиалистские основания клановой консолидации отодвигаются на второй план, указанное противоречие проявляется все очевиднее. Несмотря на сохранение относительной обусловленности кланов кровнородственными, родовыми, жузовыми отношениями, определяющим скрепом клановой организации становится контроль за «насилием» (по Норту) и доступ к ренте.

Однако невозможность бесконечного расширения внутрикла-новой редистрибуции вынуждает элитные группы, их контролирующие, искать иные средства консолидации сообществ, в том числе в традиционных идеях и смыслах. Именно поэтому главы клановых сообществ Центральной Азии зачастую прибегают к использованию «вечных истин». Например, на заре становления узбекской государственности в политической конкуренции противоборствующих клановых группировок причудливо сочетались лозунги: «Справедливости, ислама и демократии»[62].

Коалициям «естественного государства», связанным с индивидуальными идентичностями и испытывающим влияние внешних факторов (в случае с кланами, например, уровня экономического развития, наличия и уровня природной ренты, вмешательства сил, инсперированных мировыми политическими центрами), свойственна еще одна черта: мобильность, или, как ее определяют Д. Норт и его соавторы, хрупкость. «Коалиция хрупка, – пишут они, – в том смысле, что незначительные изменения в положении участников коалиции – изменения в относительных ценах, количестве климатических потрясений, угроз от соседей, болезней и так далее – могут вывести коалицию из равновесия. Потрясения могут легко привести к насилию и созданию новой коалиции. Но могут они также привести к перестановкам внутри самой коалиции»[63].

С замещением примардиолистского консолидирующего начала кланов рентой и властным ресурсом их мобильность, или хрупкость, нарастает.

Особую роль в опосредовании социально-политической среды функционирования клановой иерархии в последнее время играют международные НКО, хорошо адаптирующиеся в ее организации[64].

Так, устранение Р. Алиева и несостоявшаяся компания «Преемник» с Т. Кулибаевым значительно изменили расстановку сил не только собственно в «семейном клане Елбасы», но способствовали появлению двух новых элитных групп: объединяемую родственниками авторитетной в Казахстане семьи Алиевых и кулибаевского нефтегазового сообщества[65].

По мере агрегирования властного ресурса и контроля над потоками ренты в руках центральной власти увеличивается «взрывоопасный потенциал» в Республике Таджикистан[66].