Клара и мистер Тиффани

Моя дорогая Клара!

Могу ли я называть вас так? Мысленно я уже несколько месяцев делаю это.

Как я вижу, вы являетесь истинным образцом независимой женщины, которая ведет самостоятельный образ жизни, имеет обширный опыт и наделена утонченным и приносящим глубокое удовлетворение призванием. Я уважаю вас за это, но обещаю, что со мной ваша жизнь будет более насыщена приключениями, нежели в вашем одиночестве.

Я был чрезвычайно занят. Именно это, и только это удерживало меня от того, чтобы денно и нощно не отходить от вашей двери. В среду вечером у меня была встреча с группой лиц, начинающих заниматься организацией «Гражданского союза» в поддержку правительственной реформы в интересах рядового гражданина. Там присутствовал магнат Дж. П. Морган. Я выступил с последней речью в 11:30. Затем вчера вечером состоялось заседание «Объединенных политических клубов», и все время с полудня до полуночи у меня было занято работой с ними. Бастующие работники по пошиву готовой одежды умирают с голоду. Я делаю все, что в моих силах, чтобы оказать им помощь, и уверен, что они победят. Запланировано мое выступление на другом массовом митинге в Большом зале «Союза Купера» в понедельник вечером. Там меня будет слушать множество прогрессивных деятелей левого уклона. Они просили меня выставить свою кандидатуру на выборы в Законодательное собрание штата, но время крайне неподходящее, если мы уедем в Мексику. (Я использую местоимение «мы», хотя вы еще не сказали «да», чтобы вы привыкли к этой мысли.) Если они хотят моего депутатства сейчас, то эта мысль не оставит их и через год или два, и тогда мне придется искать средства на проведение избирательной кампании. Так что, как я обещаю вам, жизнь со мной будет полна приключений.

Я занимаюсь изучением испанского языка.

Con amor,

Tu apasionado[13]

Эдвин.

О, милый Эдвин! Как стремительно летят его мысли. Лихорадочно стремительно. Это ослепляет меня.

Невзирая на мое восхищение его преданностью социальным проблемам, он достиг бы точно такого же результата, прислав всего-навсего только одну розу. Одну-единственную розу. Я оценила его умение удерживаться от искуса излишеств «позолоченного века», но более того я оценила размышления, которые навевает один-единственный цветок. Именно этот, не вполне распустившийся, пока еще не нес на себе печать преждевременного угасания, если только таковая не пряталась в венчике его закрученных лепестков. Из того, что мне теперь виделось, свернувшиеся лепестки сулили радость полной жизни, которая могла таить в себе необыкновенные приключения. Однако я жаждала превращать розы в стекло.

Мое двудольное сердце раскололось с грохочущим треском: и мистер Тиффани, и Эдвин требовали каждый свою половинку.

Я сидела на своей постели в одурении, крутя розу между большим и указательным пальцами, пока решение не пришло само собой. Я буду вынуждена уговорить мистера Тиффани изменить свою политику — если не для всех, то для меня. Если смогу убедить его счесть меня незаменимой. Если не смогу и если выйду замуж за Эдвина, то, возможно, буду жалеть и об этом своем втором жертвенном замужестве. В последующие месяцы я должна проявить такие блестящие способности, чтобы мистер Тиффани был готов позволить мне все, что угодно.