Клара и тень

Когда пожар ван Хоора погас, настал черед Риты. Она просто повторила то, что было уже решено. Снятие картин с выставки должны всегда производить одни и те же люди, чья личность будет предварительно удостоверена. В «Туннеле» через каждые сто метров расставят патрульные группы; у них будут фонарики и оружие, но свет они будут зажигать только в случае чрезвычайной ситуации. На входе установят контрольные заграждения с обычными аппаратами: рентгеновскими лучами, магнитными рамками и быстрыми анализаторами изображения. Пакеты и чемоданы нужно оставлять на входе. С колясками входить тоже запрещено. С сумками ничего не поделаешь, придется наугад досматривать подозрительных особ, но вероятность того, что кто-то сможет пронести в сумке опасный предмет так, что его не обнаружат ни на одном из контролен, меньше нуля целых восьми десятых процента. В месте заключения (этого названия, естественно, никому из публики знать не надо) каждая картина будет под постоянным наблюдением трех охранников. Телохранители, которые находятся на отгороженных для картин участках, будут заступать на службу, пройдя каждое утро строгий дактилоскопический и голосовой контроль. На них нацепят одноразовые идентификационные беджи со штрих-кодами, которые будут меняться ежедневно, из снаряжения – обычное оружие и электрические наручники.

– Кстати, – сказала Рита, – чем вызваны изменения в списке охранников в последний момент, Лотар?

– Это моих рук дело, Рита, – ответил Босх. – Мы привезем новых охранников из нью-йоркского отделения. Они прибудут завтра.

Альфред и Рита нерешительно переглядывались.

– Дополнительная мера предосторожности, – отрезал Босх. Он старался держаться естественно, потому что не хотел, чтобы они заподозрили, будто он что-то от них скрывает. Ни ван Хоор, ни Рита ничего не знали ни о существовании Художника, ни о планах, которые вместе готовили Босх и Эйприл.

– Это будет самая охраняемая выставка в истории искусства, – усмехнулась Рита. – Не думаю, что нам следует так волноваться.

В этот миг в дверях показалась носатая голова Курта Соренсена. С ним был Герт Уорфелл.

– Лотар, у тебя найдется минутка?

«Конечно, добро пожаловать», – подумал Босх. Альфред и Рита собрали вещички, и их с головокружительной быстротой сменили вновь прибывшие. Последовал тошнотворный спор о безопасности разных знаменитостей, которые собирались посетить «Туннель». Никто из троих не решался упомянуть о наиболее мучившей Босха проблеме. Наконец Соренсен сказал:

– Нападет? Не нападет?

Уорфелл и Босх переглянулись, оценивая степень обеспокоенности друг друга. Босх отметил, что Уорфелл выглядит гораздо более спокойным и уверенным, чем он сам.

– Не нападет, – сказал Уорфелл. – На какое-то время он заляжет на дно. «Рип ван Винкль» держит его за яйца.

«Это он нас держит, – подумал Босх, недоверчиво глядя на него. – А помогает ему, возможно, один из вас двоих».

Прочтя первые отчеты «Рип ван Винкля», Босх утратил ту малую долю надежды, которую еще питал по отношению к этой системе. В отчетах подавались «результаты» трех видов: психологический портрет Художника, оперативные действия и то, что на таинственном жаргоне «Рип ван Винкля» называлось «зачистка», то есть отсекание неправильных версий. Психологический портрет создали, работая по отдельности, более двадцати экспертов. Их мнения совпадали только в одном: Художник следовал классическим принципам поведения психопата; речь шла о хладнокровном, умном человеке, отказывающемся подчиниться власти; записи, которые он заставляет читать своих жертв, наводят на мысль о том, что это неудавшийся художник. С этого момента мнения расходились: его настоящий пол или половая ориентация были неясны; одни говорили об одном человеке, другие о нескольких. Оперативные действия были еще более двусмысленными. Между пограничными властями стран-членов достичь удовлетворительных слаженных действий пока не удалось. Проверялись все обнаруженные полицией за последние недели случаи использования фальшивых документов, но некоторые страны особого рвения в предоставлении информации не проявляли. Описания Бренды и «нелегалки» передали пограничным службам, но арестовать кого-то только на основании сходства с фотороботом было невозможно. Проверялись все производители керубластина. Во всех европейских банках отслеживались движения больших денежных сумм между счетами, так как предполагалось, что Художник хорошо обеспечен. Допрашивали дистрибьюторов и производителей кассет.

И наконец, «зачистка». Она производила самое угнетающее впечатление. Некоторые допросы моделей, имеющих опыт работы с керубластином, были проведены особым образом. Босх не знал, что происходило во время этих «особых» допросов, но допрашиваемые навсегда исчезали. Ключевой Человек предупредил: будут жертвы, «невинные, но необходимые». «Рип ван Винкль» продвигался вслепую, как безумный левиафан, но старался замести следы, которые оставлял за собой: «особые» допросы никоим образом не могли стать достоянием общественности.