Клара и тень

Подарки для Ханны и Роланда он выбрал очень быстро. Дорогие подарки, поскольку это позволяли его огромные сбережения бездетного вдовца: бриллиантовая брошь фирмы «Костер», новый компьютеризированный фотоаппарат. Но с подарком для Ниэль было труднее. Вначале он думал подарить ей японский компьютер с программой, изображавшей почти человеческое существо, о котором нужно заботиться, воспитывать, водить в школу и защищать от опасностей переходного возраста до того момента, когда оно Уйдет из дома, а этого не происходило почти никогда, разве что в программе случались ошибки или попадались вирусы. Но потом в магазине игрушек в Рокине он увидел что-то намного лучше: механического далматинца, который мог двигаться и лаять и скулил, если его надолго оставляли одного. Босх чуть было не купил его, но тут заметил в том же магазине огромного мягкого пса. Это было величественное животное, сенбернар величиной с подушку для двуспальной кровати. Сенбернар ничего не делал, не двигался, даже не лаял, но Босху он показался гораздо более живым, чем механическая собака. Он дал указание отослать его на адрес Роланда в Гааге.

И тут, когда он возвращался из магазина игрушек, проходя мимо одного магазинчика на Розенграхт, Босх увидел его.

Он немного подумал и вернулся назад. Однако решил не возвращать сенбернара, просто велел отправить его к себе домой. Потом он как-нибудь решит, что делать с этим упругим коричневым чудищем. Потом он направился в магазинчик на Розенграхт и наконец купил окончательный подарок для Даниэль.

Подарок, наверное, прибудет раньше, чем он. Он будет лаять и скулить, как механический далматинец, но к тому же будет какать и писать на ковер и поцарапает когтями какую-нибудь деревянную дверь. В нем не будет совершенства компьютерной игрушки или мягкости плюшевого сенбернара. И Босх знал об этом – когда он испортится, ничто и никто на свете не сможет его починить или заменить. Когда этот подарок испортится, он испортится раз и навсегда, и его бесконечная потеря разобьет сердца многих людей.

С такой точки зрения это, несомненно, самый плохой подарок для десятилетней девочки.

Но, быть может, Ниэль найдет в нем другие положительные свойства.

Он верил, что так оно и будет.

Когда самолет пошел на посадку, мисс Вуд взглянула на часы, вытащила из сумочки зеркало и проверила свое лицо. Результат осмотра был удовлетворительным. Следы грусти испарились. Если вообще когда-то были, подумала она.

Сообщение пришло накануне, как раз когда она собиралась уезжать в Лондон, закончив с вывозом своих вещей из амстердамского кабинета. Она узнала голос врача, доносившийся через километры расстояния, отделявшего ее от частной клиники. Голос уверял, что все прошло очень быстро. Вуд согласиться с этим не могла. На самом деле все было очень, очень медленно. «Ваш отец был уже без сознания», – сказал ей голос. Этому она могла поверить. Где было сознание ее отца? Где оно было все эти годы? Где было, когда она его узнала? Она не знала ответа.

Она отдала соответствующие распоряжения. Смерть не кончается со смертью: нужно завершить ее финансовыми и бюрократическими формальностями. Ее отцу всегда хотелось покоиться под руинами тысячелетнего Рима. Всю свою жизнь он ощущал себя скорее римлянином, чем британцем, да, именно римлянином. Он вообще презирал Италию и даже не постарался научиться правильно говорить по-итальянски. Для него важнее был Рим, величие ступать ногами по империи. «Теперь она будет у тебя над ногами. Радуйся, папа», – подумала она. Перевозка тела обойдется ей почти столько же, сколько перевозка ее картин.

Ее отец отправится в Рим в ящике. Картины из ее амстердамского кабинета полетят в Лондон частными рейсами. «Хороший итог моей жизни», – подумала она.

Она спрятала зеркальце в сумку, закрыла ее и положила себе в ноги.

Она еще не решила, что сделает по прибытии в Лондон. Ей было тридцать, и, по ее подсчетам, ей оставалось еще примерно столько же лет профессиональной деятельности. Работа для нее, конечно, найдется, она уже получила несколько предложений от компаний по охране картин, которые хотели заполучить ее к себе. Но впервые в жизни она решила передохнуть. Она была одна и совершенно не ограничена во времени. Времени, пожалуй, было даже больше, чем она себе представляла. Там наверху, в пустоте, витая над лондонскими облаками, после гибели единственной своей семьи и единственной своей работы, мисс Вуд подумала, что, быть может, у нее – вся вечность.

Отпуск. Давно у нее не было хорошего отпуска. Может, поехать в Девон? Летом в Девоне замечательно. По желанию можно было найти и покой, и развлечения. Решено: она поедет в Девон.

Подумав это, она сразу поймала себя на том, что в Девоне живет Хирум Осло. Но до сих пор она о Хируме не думала. Конечно, не исключено, что она нанесет ему визит и спросит обо всем, что осталось невысказанным (например, зачем он решил заплатить портретистке, чтобы та сделала картину по ее фотографии). Но сейчас она не раздумывала над возможностью снова поехать к Хируму. Вряд ли ее решение ехать в Девон как-то связано с ним.