Клара Цеткин

Здесь, в Нейзеллерсгаузене, полные ожидания взоры сотен слушателей сделали то, что никогда не удавалось обнаженным саблям полицейских, — неистово забилось охваченное страхом сердце Клары. О, она очень хорошо знала, что рассказать лейпцигским товарищам о Париже! Она с особенной тщательностью подготовила свою речь. Но на трибуне, перед лицом такого большого скопления людей, уже после первых нерешительно произнесенных фраз Клара растерялась. Она вдруг забыла все, о чем хотела говорить, и никак не могла собрать мыслей. Ей казалось, что в наступившей глубокой тишине она слышит биение собственного сердца. Дружеские, благожелательные оклики помогли Кларе преодолеть замешательство. «Ничего не случится, товарищ, если ты и запнешься», — сказала старая седовласая женщина, сидевшая в первом ряду, и подбадривающе кивнула Кларе. Прямо позади нее Клара видела добродушное лицо Мозерманна. Она набрала полные легкие воздуха и снова начала говорить. Слушатели вместе с ней переживали борьбу своих парижских братьев.

После окончания этого первого публичного выступления даже сама фрау Эйхгорн, крепко пожимая оратору руку, заверила ее в том, что она говорила живо и интересно. Слова похвалы, высказанные этой активной социалисткой, значительно подняли веру Клары в собственные силы. Да и рабочие осаждали ее просьбами выступить и на других нелегальных собраниях.

Стоило только Кларе подумать об ораторской трибуне, как страх и трепет овладевали ею. Но разве ее первая попытка выступить с речью потерпела неудачу? Нет, не потерпела! Следовательно, для нее есть только один выход: заставить себя преодолеть страх перед трибуной. И это ей удалось. За время пребывания в Лейпциге она каждую неделю выступала на двух или трех нелегальных собраниях. Клара скрывала это от родителей, чтобы их не волновать. Она постоянно уверяла их, что будто бы посещает с детьми знакомых, живущих за городом. Это в некоторой степени соответствовало истине, потому что Клара довольно часто навещала высланного из Лейпцига Вильгельма Либкнехта в его «месте изгнания», в Борсдорфе, расположенном неподалеку от города. Выступления Клары доставляли ему много забот: он каждую минуту ждал ее ареста и очень хотел, чтобы она снова оказалась в Париже.

Когда, наконец, наступил день отъезда Клары, сотни рабочих заполнили перрон лейпцигского вокзала. Все они пришли проводить свою молодую соратницу. Многие из них пожимали ей руки, высказывали пожелания успешной работы в Париже, передавали привет товарищам от братской Французской рабочей партии. Маленьких сыновей Клары Цеткин они наделили на всю долгую дорогу лакомствами и фруктами.

Недоверчиво посматривали железнодорожные служащие на это скопление рабочих. Что происходит здесь? Проводы Бебеля или, может быть, Вильгельма Либкнехта, который, будучи высланным, не имеет права появляться в Лейпциге? Но никакого вождя социалистов они так и не обнаружили. Толпа рабочих окружала лишь молодую женщину с двумя резвыми мальчуганами. Однако когда поезд тронулся, рабочие принялись отчаянно махать шапками и кричать: «Да здравствует международная социал-демократия!»

В ушах ее все еще звучали эти возгласы, когда радостная и возбужденная Клара вернулась к своей тяжелой, наполненной борьбой эмигрантской жизни.

СМЕРТЬ ОСИПА

После возвращения из Лейпцига Клара чувствовала себя окрепшей — ее щеки даже несколько округлились. Но болезнь Осипа по-прежнему омрачала ее жизнь. Его страдания усиливались с каждой неделей. Вскоре паралич обеих ног приковал его к постели.

Теперь на Клару навалились еще и дела, с которыми раньше справлялся сам Осип: она должна была заниматься не только собиранием материала для статей, которые они вместе писали, но и делать доклады на политические темы в немецкой партийной группе.

Кроме того, она неоднократно выступала на публичных собраниях, хотя все еще со страхом и трепетом. Но эту боязнь ораторской трибуны она с железной настойчивостью старалась преодолеть. Отговорки «Я не могу!» не существует. Этому ее научило первое публичное выступление в Лейпциге. Она радовалась новому оружию — живой речи — и не упускала ни одного случая, чтобы поупражняться в обращении с ним. Теперь даже на многолюдных собраниях она с успехом выступала против оппортунистов и анархистов.

Очень тяжелые обязанности лежали на плечах молодой женщины. Они на значительную часть дня отвлекали Клару от мучительных мыслей о состоянии мужа. Врачи больше не оставляли ей надежды на его выздоровление. После длившейся годами болезни смерть положила предел страданиям Осипа. Он умер в полном сознании. Как и многие его товарищи, Осип тоже надеялся дожить до того дня, когда в той или иной стране разразится революция. Он так и не увидел исполнения своего самого горячего желания!