Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Другим влиятельным противником Лода при дворе был глава палаты опеки Френсис Коттингтон, который считался лидером происпанской партии (Уэнтворт в насмешку называл его дон Франциско), а в 1636 году открыто перешел в католичество. После смерти Уэстона и Лод, и Коттингтон пытались поставить Казначейство под свой контроль, но Карл I, после Бекингема не желавший, чтобы кто-то из советников занял его место, и стремившийся, чтобы обращались к нему, а не к посредникам, подключил обоих к управлению финансами, что неизбежно усиливало трения между ними. Уэнтворт, став во главе совета по делам Севера, а затем Лордом-правителем Ирландии, нуждался в поддержке при дворе. Сохраняя нормальные, но фактически официальные отношения с Лодом, он поддерживал с Коттингтоном вполне дружеские связи. У них было общее увлечение – соколиная охота. Не в одном случае Лод демонстрировал недовольство тем, что Уэнтворт действовал в интересах Коттингтона [77]. Кларендон описывал Коттингтона как человека с легким характером, исключительно приятного в обращении, с замечательным чувством юмора. У него был вкус к удовольствиям, он интересовался ведением хозяйства, парками, искусством, а также животными и птицами. По словам Кларендона, он не был глубоко образован, но благодаря знанию испанского (на котором он говорил, как на родном языке), французского и итальянского языков имел представления в разных областях. Хайд не преминул отметить: хотя годовой доход Коттингтона не превосходил четырех тысяч фунтов, ему принадлежали четыре прекрасных дома и три парка. В 1641 году, во время процесса Страффорда, он не испугался дать в палате лордов показания в пользу последнего. Во время гражданской войны находился в лагере кавалеров. Судьба крепко связала Хайда с ним в годы изгнания.

В недавнем исследовании С. В. Бурова политическая борьба при дворе Карла I рассмотрена в контексте соперничества двух фракций: происпанской и профранцузской. Во главе первой находился Уэстон, а после его смерти Коттингтон. Во главе второй – королева Генриетта Мария. Более успешной была группировка, ориентировавшаяся на Испанию, что объясняется двумя факторами: во-первых, Карл I не мог позволить себе дорогостоящие военные операции; во-вторых, «молодая женщина, оказавшаяся в чужой стране, Генриетта Мария не была готова к решению политических вопросов» [122, 273]. Представляется, что мозаика противоречий при дворе была сложной и не во всем определялась вопросами внешней политики.

Хайд, получивший урок политического образования в Грейт Тью, не был апологетом политики Карла, одиннадцать лет правившего без парламента. Это видно не только в оценках, которые он давал политическим деятелям того времени, но и в прямом осуждении «политики напролом». Виновником «грубого и оскорбительного» роспуска первых двух парламентов Кларендон считал Бекингема; ответственность за роспуск парламента в 1629 году возлагал, в основном, на лорда Уэстона. Хайд осуждал «несправедливые проекты всякого рода», в том числе восстановление устарелых законов, расширение полномочий Звездной палаты для подавления оппозиции, введение корабельных денег. Вину за это он возлагал на советников Карла I. У него нет сомнения, что неправильные действия властей нанесли огромный вред. Более того, у Кларендона есть описания эпизодов, в которых сам король выглядит нелицеприятно, хотя прямого осуждения автор, конечно, не допускал.

Например, он рассказывал, что Карл, будучи страстным охотником, вознамерился создать огромный парк для охоты на оленей между Хэмптон-Кортом и Ричмондом, для чего выкупить дворянские маноры и фермы, принадлежавшие арендаторам, в том числе его собственным. Он был готов заплатить по высокой цене, но многие землевладельцы, из тех, у кого были удобные дома и прекрасные сады, отказались. Пошли разговоры, что ради получения удовольствия король сгоняет людей с земли. Поскольку речь шла о землях рядом со столицей, история наделала много шума. Кроме общественного ропота, аргументом против проекта была цена, которую пришлось бы заплатить. Некоторые советники, в том числе Коттингтон и Лод, пытались отговорить монарха, но безрезультатно. Более того, в беседе с Коттингтоном он разгневался и заявил, что решение принял, и стена вокруг его владений будет построена. После этого Коттингтон изменил точку зрения и даже вступил в спор с Лодом, сказав, что парк необходим для поддержания здоровья монарха: «Кто препятствует созданию условий для отдыха, необходимого для сохранения его здоровья, совершают величайшее преступление» [7, 132–136]. Рассказ Кларендона дает основание считать Карла человеком упрямым и недальновидным, а также судить об отношениях между советниками.