Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Человеком, «открывшим» Стоунхендж, был английский писатель, философ, знаток старины Джон Обри, приобретший большую известность в годы Реставрации. Он долгое время проживал неподалеку от Динтона, всего в пяти милях. Его считают одним из создателей современного английского литературного языка. Стиль Кларендона с длинными предложениями тяжелее — иногда дойдя до конца фразы, забываешь о том, что было в начале[3]. Ближе к Динтону располагалось поместье Комптон Чемберлейн, родовое гнездо семейства Пенраддок, глава которого сэр Джон входил в тайную роялистскую организацию «Запечатанный узел». Он поднял в 1655 году восстание на юго-западе страны, столь ожидаемое кавалерами-эмигрантами, но быстро подавленное армией протектора Кромвеля. Полковника Джона Пенраддока, которого Кларендон считал слишком мягким человеком для такого предприятия, обезглавили в Эксетере. Выходцами из Уилтшира были товарищи Хайда по роялистскому лагерю, Френсис Коттингтон и Эдвард Николас. Коттингтон, член Тайного совета в годы правления Карла I без парламента, чье имя называлось рядом с именами Страффорда и Лода, принадлежал к высшему слою, чем Хайд, и был владельцем большого поместья в Фонтхилле, которое, позднее, в XVIII веке, отошло к богачу герцогу Уильяму Бекфорду. Коттингтон был склонен к католичеству, что не могло радовать Хайда. Николас являлся одним из его ближайших друзей и сподвижников.

Два других земляка Кларендона стали его интеллектуальными и политическими оппонентами. Один из них — сэр Энтони Эшли Купер, получивший титул графа Шефтсбери. Его дом в Уимборн Сент-Джайлс располагался в нескольких милях к югу. В 1644 году он перешел на сторону парламента, по-видимому, обидевшись на отказ Карла I сделать его губернатором Уэймаута. Он был членом Государственного совета при Кромвеле, в 1659 году воспротивился возвращению к власти «охвостья» Долгого парламента, убедив генерала Монка предпринять поход на Лондон. Эшли был одним из двенадцати членов парламента, прибывших к Карлу II с предложением вернуться на трон. При Кларендоне он был одним из самых способных деятелей его администрации, и он же принял участие в свержении канцлера, войдя затем в правительство КАБАЛь. Как заметил Оллард, «если Кларендон был божеством-хранителем будущей торийской партии, то Шефтсбери исторически был основателем партии вигов». В его доме учительствовал Джон Локк, «отец» либерально-просветительских идей. Как и Кларендон, Шефтсбери покинул Англию, чтобы избежать ареста, и скончался на чужбине. Другим интеллектуальным противником Эдуарда Хайда был политический мыслитель Томас Гоббс. Его дом находился в городке Малмсбери. Одно время они были в дружеских отношениях, но появление «Левиафана», фактически оправдывавшего индепендентский режим, сделало Гоббса фигурой non grata для эмигрантов. Принципы, изложенные Гоббсом, казались Кларендону неприемлемыми, к их критике он вновь и вновь обращался.

Начальное образование Эдвард получил в доме отца, обучал его приходский викарий, до занятия этой церковной должности бывший школьным директором. О нем у Кларендона не сохранилось теплых воспоминаний; он называл его человеком равнодушным, и полагал, что его настоящим учителем был отец, обладавший огромными знаниями и находивший удовольствие в занятиях с сыном. Будучи младшим сыном, Эдвард мог рассчитывать главным образом на самого себя. Генри Хайд полагал: для его младшего сына лучший способ найти профессию состоял в получении богословского образования в Оксфорде. Там, в колледже Святой Магдалены обучался он сам, там обучался один из его братьев. Туда же он отправил старшего сына Генри, а затем в тринадцатилетнем возрасте и Эдварда. В течение трех лет братья пребывали там вместе. От поступления в Оксфорд у Эдварда, ставшего после реставрации канцлером университета, осталась обида. Отец надеялся, что сын получит стипендию, тем более поддержку оказал сам Яков I, подписавший письмо-рекомендацию. Однако ее не дали, объяснив, что королевское письмо опоздало. Стипендию не дали и на будущий год, сославшись на отсутствие вакансии. Хайд в своей книге представил этот эпизод как проявление неуважения к монарху.