Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Хайд присоединился к королю в феврале, чему предшествовал нескорый и опасный путь. Во время январского кризиса он находился в Пертоне, покинув парламент самовольно, так как должен был представить спикеру свидетельство от врача. Не сделав этого, он фактически бежал из столицы. В Пертоне Хайд получил через курьера указание из палаты общин немедленно вернуться в Лондон, которое, опасаясь ареста, проигнорировал. Понимая, что будет объявлен в розыск, он предпочел передвигаться объездными путями. Сначала он перебрался в Дичли, откуда намеревался продолжить поездку с Чиллингвортом. Там получил сообщение от Фолкленда, подтверждавшее опасения: в палате общин существовало намерение обвинить Хайда в государственной измене под предлогом, что он якобы способствовал бегству Лорда хранителя печати Литтлтона, доставившего королю Большую государственную печать Англии. Фолкленд узнал об этом еще от одного члена кружка Грейт Тью — Джорджа Морли. Как и планировалось, Хайд покинул Дичли вместе с Чиллингвортом. Останавливаясь на ночлег в домах родственников и друзей, они прибыли в имение Ностел Прайори, принадлежавшее богатому финансисту Джону Уолстенхолму. Хотя хозяин отсутствовал, слуги имели указание обеспечить беглецов всем необходимым. Сюда же прибыла супруга Хайда с детьми. Ощущая себя в относительной безопасности, Хайд не торопился в Йорк, буквально кишевший шпионами парламента, а поддерживать переписку с королем было просто. Там он подготовил ответ на парламентское требование подписать билль о милиции, составленный в умеренных тонах. В нем содержалось обещание править по закону, защищать собственность подданных, не ограничивать законных прав палаты общин, а также назначать командующими крепостями и милицией лиц, рекомендованных парламентом, но с существенной оговоркой: среди рекомендованных не должно быть тех, против кого у короля есть «справедливые и не вызывающие вопросов» возражения. Впоследствии Кларендон утверждал: в написанном им документе не было прямого согласия подписать билль, но «вульгарные умы» в парламенте воодушевились, будто добились своего [7, I, 557]. В самом деле Карл билль не подписал, что стало для парламентариев очередным поводом, чтобы обвинить его в лицемерии и нарушении данного слова. По мнению Кларендона, любой «здравый ум» осознавал отличие королевских предложений от того билля, что прислал парламент. Однако он признал: лучше было вовсе не делать парламенту предложений по этому вопросу, ибо они были использованы, чтобы смутить людей и создать у них ложное представление о позиции монарха [7, II, 45].

Отъезд Хайда в Йорк был ускорен делом Лорда хранителя печати Литтлтона, с которым он поддерживал добрые отношения. В январе Литтлтон отказался поставить печать на указ об аресте пяти членов, он также проголосовал в парламенте за билль о милиции, оправдываясь тем, что хотел сохранить печать, чтобы вернуть королю. За него молвил слово Хайд. В Йорке, в королевском парке, где Хайд имел честь беседовать, прогуливаясь, с королем, его заметили члены парламентской делегации, прибывшие к Карлу с очередным посланием. Они показали Хайду инструкцию, содержавшую приказ любому члену парламента, которого они могли встретить, вернуться в Лондон немедленно. Его предупредили, что сообщат в парламент о его решении.

По словам историка Хайама, «месяцы между февралем и августом 1642 года были использованы обеими партиями не для того, что избежать борьбы, а для пропаганды, для разъяснения взглядов и привлечения сторонников. То, что открытое столкновение было отложено, объясняется крайним нежеланием каждой из сторон выглядеть агрессором. Ни Карл, ни Пим не считали, что разрушили в Англии мир» [52, 209–210]. Фигуры, олицетворявшие поиск согласия, оттеснялись. Стоявший во главе флота граф Нортумберленд, по желанию парламента и вопреки воле короля назначил своим заместителем пуританина графа Уорвика, что означало: флот перешел под контроль парламента, следовательно, рассчитывать на открытую интервенцию извне Карлу теперь не приходилось. Потеря флота была для него неприятной неожиданностью, ибо он был уверен в лояльности моряков, которым повысил жалованье и улучшил снабжение. Он рассчитывал, что они не поддадутся на призывы «дурных офицеров». Кларендон считал, что причина антироялистских настроений на флоте в том, что моряки быстро осознали: их жалованье в руках парламентариев. Те, кто сохранял верность монарху, или были вынуждены списаться на берег, отправиться к королю, или были арестованы [7, II, 225–226].

Первое прямое столкновение сторон произошло в апреле, когда роялисты предприняли попытку захватить крупнейший арсенал оружия в Гулле. Там находились артиллерия, амуниция и оружие, оставшиеся после роспуска армии, воевавшей против Шотландии.