Кларкенвельские рассказы

По совету монастырского исповедника она решила обратиться за помощью к Томасу Гантеру, известному в Лондоне лекарю, державшему аптеку на Баклерсбери. В письме она перечислила проявления недуга, среди прочих упомянув тяжесть в желудке и туман в глазах. Ответное послание было написано изящным почерком с замысловатыми завитушками: «Есть ли у вас цветы календулы? Поверьте, дражайшая сестра во Христе, зрение станет острее, даже если просто смотреть на цветы календулы. Лепестки лучше всего собирать, когда луна находится в созвездии Девы». И в конце приписка: «Сок календулы очень целебен при воспалении грудей», но настоятельница предпочла оставить этот постскриптум без внимания. Тяжесть в желудке немало озадачила лекаря; тем не менее он посоветовал смешать свиное сало с крысиным, добавить конского и барсучьего жиру, спрыснуть смесь уксусом, подмешать в нее шалфею и выложить на живот. «В настоящее время не могу писать вам более, и да хранит вас Святой Дух. Писано в Лондоне в понедельник после праздника Тела Христова». В самом конце послания Гантер, однако, упомянул, что у него имеется горшочек вышеописанной мази — на случай если вдруг благочестивые сестры не сумеют раздобыть все необходимые компоненты.

Ночью ветер переменился. Теперь он дул с севера, а северный ветер, как известно, уносит губительную меланхолию. Преподобная Агнес своими глазами читала в «Cantica canticorum»:«Поднимись, ветер с севера и повей на сад мой». [71]Но и этот ветер не освежил ее. Она отправила Гантеру записку с просьбой оказать ей любезность и посетить обитель, где, писала она, «вы найдете несчастную страдалицу». Три часа спустя лекарь прискакал на коне.

В мантии с меховым капюшоном, положенной ему по роду занятий, Томас Гантер, человек от природы малорослый, выглядел совсем карликом. Но двигался он шустро — словно на колесиках, говорила потом преподобная Агнес, — а его блестящие глазки сразу подметили все особенности ее внешности и жестов. Идонея провела его в покои настоятельницы; та поджидала лекаря, сидя на стуле с высокой спинкой. Он поцеловал кольцо преподобной и бросил взгляд на стоявшую рядом тарелку.

— Креветки? И что же они тут делают, госпожа моя? — говорил он быстро и весело, словно чирикал, как птичка в клетке. — Мякоть этой морской твари болящим крайне вредна. Подкрепляет дурные телесные соки.

— Но мне советовали…

— Неужто вам неизвестно, что для человека хворого мясо домашних животных полезнее, чем диких? Вам, госпожа моя, куда более показан карп из монастырского пруда, чем морская креветка. — Тем временем обезьянка настоятельницы теребила лапками кожаную сумку, в которой Гантер держал свои инструменты. — Потерпи, милый Адам, — шепнул он обезьянке. — В свой час все увидишь. Расскажите-ка мне, госпожа моя, в каком состоянии духа пребываете.

— В подавленном. — Настоятельница легонько рыгнула и поспешно прикрыла ладонью рот. — Отчасти апатичном.

— Тогда банки ставить не буду.

— Хотелось бы, чтобы вы прочистили меня, господин Гантер. Я прямо-таки чувствую, что в моем нутре скопилась какая-то вредоносная дрянь. Даже сон нейдет.

— Знаю хорошее снотворное средство. Скажите своим монахиням, пусть сходят на голубятню. Голубиный помет, если намазать им подошвы ног, действует усыпляюще.

— А та мазь, про которую вы мне писали, у вас с собой?

— Я про нее думал и теперь сомневаюсь, что в вашем случае она окажет свое действие. Погодите, дайте поразмыслить. — Он открыл сумку и, порывшись, достал глиняный кувшинчик. — Меланхолия ваша угнездилась в вашей селезенке. А у меня здесь отличное лекарство, вычистит все дурные соки, что не дают по ночам покоя. Молока пьете много?

— Да, есть такая слабость.

— И хорошо. Распрекрасно. От меланхолии молоко — лучшее средство. Остерегайтесь есть лесные орехи. Они затрудняют работу мозга. Зато потребляйте полынь. Она оживляет память и вдобавок может привести вас в веселое расположение духа.

— Воспоминания мои не из веселых, господин Гантер. У каждого на памяти своя тяжкая ноша, и у меня тоже.

— И все-таки, благочестивая настоятельница, я очень рекомендую полынь. А еще — вволю ешьте яйца. На ночь лучше всего яйца-пашот. Утром хороша яичница из свежих яиц, чуть приправленная солью и сахаром. Как видите, диета не тяжелая. Соблюдать ее совсем нетрудно. И запомните, госпожа. Если не станете выполнять мои указания с должным терпением, то рискуете подвергнуть себя величайшей опасности. Вы позволите? — Он коснулся кончиков ее пальцев. — Их надобно согреть розовым маслом. — Затем извлек из сумки маленькую склянку. — Перед тем как лечь спать, легонько и как можно равномернее натрите этим порошком живот.

— А что это?

— Снадобье, которое я сам изобрел. В него входит конский навоз, по-научному — lutum sapien, [72]— затем растертые в порошок жженые куриные перья и заячий мех. Все высушено до четвертой степени. — Он поднес склянку поближе, чтобы настоятельница осмотрела содержимое. — Поскольку смесь составлена из продуктов очень разных существ, она действует на самые разные органы.