Кларкенвельские рассказы

Как-то в самом начале октября Гилберт пригласил Маггу к себе на судно. Она уже говаривала ему, что не прочь подняться по речке выше, потому что никогда дальше Кентистона не бывала. Еще девочкой в праздник юной Девы Марии ее возили в церковь Сент-Панкрас. Вместе с другими детьми Магга плясала там вокруг дерева, украшенного изображениями Богоматери, но местность помнила смутно. Первого октября был канун праздника ангелов-хранителей. А предыдущим утром парламент, собравшись в Вестминстерском зале, принял отречение от престола короля Ричарда II. Архиепископ Кентерберийский спросил членов палаты, утверждают ли они «приведенные причины смещения короля с престола», и в ответ раздались крики: «Да, да, да!» На вопрос Генри Болингброка, одобряют ли они его восшествие на трон «всем сердцем и искренним словом», в ответ опять прозвучало дружное: «Да, да, да!» Сообщения о сей великой перемене в истории Англии Гилберт и Магга восприняли с молчаливой покорностью, почти равнодушно. Перипетии судеб сильных мира сего их ничуть не занимали.

Магга вышла на нос баржи и села на маленькую скамеечку; Гилберт стоял рядом и с помощью длинного шеста вел судно против течения. Его помощник, совсем юный парнишка, подгребал на корме веслом. Отчалив от пристани на Си-Коул-лейн, они поплыли мимо громадной тюрьмы «Флит», окруженной сточной канавой. Магга прикрыла нос рукавом. Пара узников, протягивая плывущим мимо лодочникам и пассажирам коробок и блюдце, просили подаяния. Баржа подошла к берегу так близко, что Магга разглядела рисунок на оловянном блюдце: дверь в острых шипах. С воды ей открывался прекрасный вид на лощину, по которой текла река. На восточном, более высоком и крутом, берегу стояли дома и сараи, а у самой воды тянулись навесы дубильщиков кож, и Флит здесь окрасился в темно-багровый цвет. Будто превратился в кровавую реку. Воздух тоже был нечист, к нему примешивалась вонь от гниющих внутренностей, которые свозили сюда со скотобойни и сваливали прямо в воду.

Гилберт налег на шест и негромко сказал:

— Я боялся признаться вам, где нам предстоит плыть, — а вдруг вас ужас обуяет.

— Меня? Никогда и ни за что.

Баржа прошла под двухарочным каменным мостом. Впереди, за рядом доходных домов и гостиниц, показалась мельница. Та, что на Тернмилл-стрит, догадалась Магга. По берегу прогуливались Хозяйка бани с Розой, и Элис указала девушке на медленно скользившую по реке баржу.

Гилберт снова налег на шест и спросил:

— Какая самая широкая водная гладь, по которой можно ходить без малейшей опаски? — Магга отрицательно покачала головой. — Роса. А теперь ответьте на такой вопрос: что не замерзает никогда?

— Не отвечу. Откуда мне знать?

— Горячая вода.

Игра эта называлась «Загадки Валтасара», и Рослер получал от нее огромное удовольствие.

— А какой лист чище всех прочих?

Магга промолчала, хотя догадывалась, какой будет ответ.

— Листок остролиста: никто не станет им зад подтирать.

— Гилберт, я сейчас заткну уши. Еще что спросите?

— Сколько телячьих хвостов дотянутся с земли до неба?

— Гилберт!

— Не больше одного, если он достаточной длины. Они проплыли мимо Смитфилда; вода стала чище, воздух посвежел. Баржа подошла к полям, принадлежавшим обители Девы Марии в Кларкенвеле. Освальд Ку, церковный староста, катил тачку, доверху нагруженную мешками. Магга указала пальцем на вереницу строений, откуда только что появился староста:

— Та монахиня — из здешней обители. — Она перекрестилась. — Храни ее Святой Дух.

— Она предсказала смерть Ричарда.

— Ее втянули в королевские игры. А в них лучше не ввязываться.

— Если только не хочешь стать королевой.

— Нет, это не для нее. Она — девушка добродетельная. Христова невеста.

Вслед за лощиной река повернула на запад. Течение замедлилось. В прибрежных полях торчали доски и щиты: здесь тренировались лучники. В траве на разном расстоянии виднелись каменные меты для метателей копий.

— Видал я в Швеции реку, — опять заговорил мореход, — названия не знаю, но она и посейчас там течет. В воскресенье вода бежит быстро, а потом всю неделю вообще стоит или течет едва-едва. В той же стране есть другая река, так она ночью замерзает, а днем льда и в помине нет.

Магга с восторгом слушала его байки о дальних краях. Он рассказывал об одноногих людях, у которых единственная ступня такой величины, что, когда они ложатся отдохнуть, она целиком закрывает их от солнца; об эфиопских детишках с белыми волосами, о жителях острова Ормуз, [104]где жара стоит такая, что яйца у них висят до колен. Еще Гилберт видел гору в семь миль высотой, на которой покоятся останки Ноева ковчега. А в одном индийском колодце на берегу океана вода ежечасно меняет запах и вкус. А на Суматре есть базар, где торгуют младенцами: тамошние жители их едят и уверяют, что это лучшее, нежнейшее мясо на свете.