Класическая веданта и неоведантизм

Таков состав наиболее важной, собственно канонической части ведийского комплекса, в самом названии которой — «шрути» (досл. «услышанное») — запечатлена многовековая традиция устной передачи вед. Но в более широком смысле слова этот комплекс охватывает и целый ряд других текстов, именуемых в отличие от названных выше «смрити» (досл. «запомненное»). Это, в частности, веданги (досл. «члены вед»): шесть групп трактатов, написанных большей частью в виде так называемых сутр (афористических сборников)[32]. Нередко их выделяют в качестве особой третьей ступени в развитии ведийского комплекса (наряду с мантрами и брахманами вместе с примыкающими к последним араньяками и упанишадами). Согласно традиции, веданги служат трем главным целям. Это, во-первых, правильное произношение вед (обеспечиваемое с помощью трактатов (1) по фонетике и (2) метрике). Это, во-вторых, правильное понимание вед (обеспечиваемое с помощью трактатов (3) по грамматике, включая знаменитые сутры Панини, и (4) этимологии). Это, в-третьих, надлежащее применение ведийских текстов в ритуале (обеспечиваемое с помощью трактатов (5) по различным видам ритуала и (6) астрономии, с помощью которой определялось «удачное» или «неудачное» время для совершения жертв)[33].

Наряду с ведангами к ведийскому комплексу относятся и так называемые упаведы (досл. «вспомогательное знание»). Это ряд текстов, считающихся своего рода «приложениями» к четырем главным ведам и охватывающих трактаты о военном деле, музыке и медицине (знаменитая аюрведа)[34]. Разумеется, и это еще далеко не конец ведийского комплекса (полное описание всего, что по традиции относилось к нему, охватывает сотни названий…)[35].

Но и приведенного материала достаточно, для того, чтобы представить себе все многообразие сведений (в том числе и научных)[36], заключенных в ведийской литературе. Это многообразие было настолько ошеломляющим, настолько превышающим силы и способности как отдельного человека, так и доступных обозрению групп людей, что представление о бесконечном содержании вед, о наличии в них абсолютно всего возможного знания легко могло стать — разумеется, не без участия сословного интереса брахманов — укоренившимся предубеждением. Устойчивость упомянутого предубеждения проливает свет на предпринимаемые на протяжении многих веков и самыми различными индийскими мыслителями попытки осмысления чужих культур с помощью ведийского канона, попытки, предпринимающиеся и в наше время и приводящие ко все новым и новым «переосмыслениям» этого канона, его модернизации, «вкладыванию» в него современных научных и общекультурных представлений[37].

Ведийский комплекс уникален и по своему объему. Одна только самхита «Ригведы» превышает «Илиаду» и «Одиссею» вместе взятые. Что же касается всего комплекса в целом, то он настолько велик и к тому же неопределенен (не все его части письменно зафиксированы, граница между ним и остальною санскритской литературой часто весьма условна и т. д.), что его поистине можно считать принципиально необозримым. И весь этот «безграничный океан» текстов возник на довольно четко фиксируемой основе (вначале древнейшая из вед — «Ригведа», затем «Трайи видья» — «тройное знание», включающее также «Сама» и «Яджурведу», затем четыре веды). Это обстоятельство причудливо отразилось в представлении индуизма о единой и безграничной веде (адиведа), существовавшей в золотой век и затем распавшейся на многообразные подразделы[38].