Класс. История одного колумбайна

«Эх, Аня, Аня… – подумал он, взъерошив свою густую шевелюру. – А ведь все могло быть иначе. Если бы я проявил хоть немного смелости и решимости…»

«Ерунда, – неожиданно раздался в мозгу шепот отчима. – Ничего бы ты не добился… Шланги не умеют проявлять решимости… Шланги предназначены для прокачки всякой хрени… Дерьма, например…»

– Я… не шланг! – взвился Дмитрий и, шагнув вперед, сорвал зеркало со стены. Оно с грохотом обрушилось на пол, разлетевшись осколками, но Свободин продолжал ожесточенно топтать острые куски стекла ногами. Образ девушки, к которой он испытывал самые нежные и сокровенные чувства, развеялся как дым. Теперь в сознании молодого человека, словно мишени, вспыхивали лица его обидчиков.

Черкашин… Лаликян… Ковальчук…

Дмитрий остановился, дыхание со свистом вырывалось изо рта.

«А почему именно эти трое?! Весь класс видел, как эти мрази издевались надо мной, – с яростью подумал он. – Все смотрели на это, будто шел бесплатный спектакль. И никто не попытался их даже остановить. Никто».

– Никто, – вслух повторил Дмитрий. – Даже ты, Аня.

Значит, виноваты все. И если даже Аня встанет у него на пути, у него не останется выбора.

Он открыл шкаф-купе.

Сейф ждал его. И когда он повернул ключ, стальная дверца послушно открылась, словно приглашая его поскорее взяться за дело.

Нервный озноб неожиданно прошел, сердцебиение вернулось в норму, в глазах появилась осмысленность, его охватило странное и очень приятное возбуждение. Красная черта уже пересечена, пора действовать.

Дмитрий вынул из сейфа оба ружья, деловито их осматривая.

Нарезную винтовку-штуцер он отмел сразу. Слишком длинный ствол, да и хлопот не оберешься – перезаряжать после каждых двух выстрелов… Все свое внимание Свободин сосредоточил на помповом ружье. Взяв массивный дробовик в руки, Дмитрий с кривой холодной улыбкой осмотрел его. «Маверик-88», отличная вещь в ближнем бою, прототип «Моссберга-500», восхваляемый многими самооборонщиками. Тем более небольшой опыт обращения с этой вещицей у Дмитрия имелся – еще в самом начале отношений Михаила Викторовича и его матери, когда между ним и отчимом вовсе не было взаимной ненависти, Кротов отвел тринадцатилетнего Диму в тир и показал принцип работы помповика. К тому же отчим как-то хвастался, что увеличил объем магазина до семи патронов.

Убедившись, что патронник «Маверика» пуст, Дмитрий достал из сейфа несколько коробок с боеприпасами. Высыпав патроны прямо на пол, он принялся их считать. Двенадцатого калибра, соответствующего дробовику, он насчитал сорок шесть штук.

«Вполне хватит для встречи со старыми друзьями», – пронеслась мысль, и губы Дмитрия разъехались в стороны в жуткой улыбке.

Он принялся заталкивать патроны в зарядное окошко. Рант гильзы каждого из них фиксировался в магазине с характерным щелчком, и в сознании Дмитрия этот звук был будоражащим аккомпанементом к предстоящей песне расправы.

Заполнив подствольный магазин, Дмитрий передернул цевье дробовика, досылая патрон из магазина в патронник. По коже молодого человека побежали мурашки, и он вновь испытал странное возбуждение.

«Вы все увидите… Все… Что я не шланг», – мелькали в его голове обрывочные мысли.

Несколько минут ушло на то, чтобы переодеться. Ему повезло – отчим не сильно отличался от него по комплекции, и его черные походные штаны с охотничьим жилетом-«разгрузкой» пришлись Дмитрию почти впору. Как и новенькие, пахнущие кирзой берцы, которые Михаил Викторович, похоже, вообще надевал всего один или два раза. Свой наряд Свободин завершил черной кепкой, надвинув ее почти на самые глаза.

После этого он убрал помповик в чехол, рассовал остальные патроны по карманам. Аккуратно сложил бутылки с зажигательной смесью в спортивную сумку, повесив ее на плечо.

Перед выходом Дмитрий задержался, бросив равнодушный взор на осколки зеркала. Поблескивая в темном коридоре, они были похожи на россыпь драгоценных камней, и из каждого на него смотрел какой-то суровый тип в мрачной униформе и с горящими из-под надвинутой кепки глазами.

– Я закончу то, что должен был сделать еще тогда, в две тысячи восемнадцатом, – прошипел Свободин в пустоту. – Считайте, я продлил вам жизнь на эти долгих три года.

С этими словами он вышел из квартиры.

Гром

Карина Романовна все же уговорила Павлова на несколько минут зайти к себе кабинет, предварительно попросив помощницу приготовить кофе. Во время всех этих передвижений директриса болтала без умолку, расхваливая школу в целом и своих выпускников в частности, успевая при этом отвечать на телефонные звонки и здороваться с проходящими мимо школьниками.

Одновременно во всей этой энергичной суетливости явно ощущалось скрытое беспокойство.

– Карина Романовна, вы не волнуйтесь, – сказал Артем, когда Карина Романовна затихла на миг, переводя дух. Сделав глоток кофе, он поставил чашечку на блюдце.

Директор нервно засмеялась.

– Это так заметно, Артемий Андреевич? – спросила она, слегка покраснев, и адвокат кивнул.

– Идемте, – сказал он, поднимаясь. – Нас уже ждут.

* * *