Класс: Сталкер

Да, я рассказал ей ночью практически всё. Может быть, впоследствии я об этом пожалею, но пока так. Рассказала она мне и про их проблему с Настей, ту из-за которой она рвётся в Игроки. Родной мир Насти — Эраз, мир примерно нашего девятнадцатого века, но с магией. Такой вот стимпанк. Огнестрел есть, а ДВС нет. Паровые машины с магическими накопителями дают больший КПД, примерно так. И вот в таком мире и жила маленькая орка Хаграши, дочь верховного шамана племени прибрежных орков Кругор. Жила не тужила, собирая лютики — цветочки, постепенно постигая премудрости шаманской жизни. И длилась эта идиллия до тех пор, пока не пришла на их земли война. Как не странно, но орки вместе с людьми выступали одним фронтом против нежити. Братья и сёстры Хаграши вместе с отцом ушли на фронт, а не достигшая еще призывного возраста пятнадцатилетняя дочь народа орков осталась с матерью. На войне как это часто бывает, начался большой замес, линия фронта гуляла во все стороны и в один такой момент достигла берега, на котором жило племя Хаграши. Детей успели посадить на лодку и морем отправить подальше, а старики и женщины, оставшиеся в селе, приняли свой последний бой. Как жена шамана, мать Хаграши тоже многое умела и чтобы не стать рабыней некромантов, запечатала свою душу в драгоценный камень — рубин. Всё это раскрылось потом, после войны. Как? Дык, магия. Кароче на данный момент ситуация такая, в живых у Насти остались только отец и брат. А камень с заключенной душой находиться в мире Изнанки. Как он туда попал, они вычислили, там цепочка не слишком длинная — мародер, скупщик, перекупщик, следы которого теряются в мире Изнанки. Было известно его имя и что самое главное никнейм — Осётр, также было известно в какой город он отправлялся. Обратно на Землю он не перемещался, это было известно точно. Связь между мирами была, дорогая, но была. И на все сообщения Ласки, которые она отправляла ему, ответом была тишина. Для освобождения души требовалось просто сломать камень и времени на это оставалось всё меньше. Хранение души, в таком камне как рубин, без необратимых последствий, было около пятнадцати лет. И десять из них уже прошли. А так как в Изнанку могли попасть только Игроки с неотрицательной репутацией у Системы, главной задачей до последнего времени у Насти была поиск монеты, либо её покупка. Со всеми сбережениями включая финансы отца и брата, они не дотягивали совсем немного, пятую часть. На мой вопрос: а ты, с какого боку во всём этом, мне ответили, что на ней долг Жизни и не будем трогать эту тему. Не будем, так не будем. После этого последовал вопрос, а что если камень ушел в неизвестном направлении, в чью-нибудь частную коллекцию за тридевять земель. На что мне ответили, что у Насти есть компас, настроенный на камень, но работает он только в её руках. Ночью, когда я слушал Марину, разум понимал что это правда, а вот чувства сбоили. Как то это всё нереально, другие миры, дирижабли, некроманты. Хотя я уже видел и зомбей и скелетов, но всё равно мозг зашоренный рамками современного мира с трудом воспринимал изменившиеся реалии. Пообедав, выбрались пить кофе на веранду.

— Слушай, Марин, — начал я, — А почему у Системы не спросить, где монетка? Нет, я понимаю, что не один я такой умный, но всё-таки?

— Я не пробовала. Но по косвенным данным ответ будет такой: не обнаружено. Или обнаружено и примерный квадрат поиска. Маленький такой квадратик, в тысячу километров. Хотя ты со своими вопросами каждую неделю можешь таким образом попытаться это провернуть.

На этом разговор затих. После обеда началась подготовка к вечернему действию. Все зелья, которые привезла с собою Марина, по её же решению были подарком. Мы теперь команда, как-никак. И вот настал час икс. А если быть точным, то одиннадцать часов после полудня. Подъехав к карьеру на всё той же Димкиной «десятке» углубились в растущий вокруг него лес и остановились. Всё общение происходило только посредством сообщений. Выйдя из машины, бросил запрос к Ласке на принятие пати и став её лидером вслух произнёс: — За все действия совершенные моей группой до окончания операции ответственность несу только я. — Принято, — прошелестел ответ оператора в моём сознании.

Окутавшись невидимостью, бегом направились к подножью карьера. Пятиминутный подъём вверх, быстрая сверка местности и уже двухминутный спуск до штольни. Штольня выходила на сто двадцатый горизонт шахты и была оборудована двумя автоматическими воротами, пройдя которые мы углубились в шахту. Время проникновения было специально подобрано так, что бы смена уже пришла в шахту, расползлась по кондейкам, но ещё не двинулась по рабочим местам. Поэтому встретить кого-либо мы не планировали. Невидимость, невидимостью, просто на всякий случай. Добежав по наклонному съезду до горизонта двести метров и свернув в левый боковой туннель, остановились.

«Сто метров до ворот» — пишу я в групповой чат.

«Помню»