Классическая драма Востока

Рука моя дрожит, — к чему мне добрый знак?
Я больше никаких не жду услад и благ.
Я счастье оттолкнул, что было мне дано,
И сделалось моим страданием оно.

Голос за сценой. Не будь таким непослушным! Вот беда, весь в отца уродился!

Душьянта (прислушиваясь). Здесь нет места непослушанию. Но кого же все-таки укоряют? (Смотрит в сторону, откуда донесся голос; удивленно.) Это мальчик, маленькое дитя, наделенное недетской силой. И две отшельницы бегут за ним.

От сосцов материнских он отнял ребенка,
Беспокоится грозная мать,
И с собой со взъерошенной гривою львенка
Принуждает он силой играть.

Мальчик. Лев, раскрой свою пасть, я сосчитаю, сколько у тебя зубов!

Первая отшельница. Неслух! Зачем пристаешь к живой твари, которая ничем не отличается от наших детей? Ты становишься все более дерзким, диким. Недаром отшельники прозвали тебя Всеподавляющим.

Душьянта. Отчего я всем сердцем тянусь к этому мальчику, как будто он — мой сын? Все оттого, что у меня нет детей.

Вторая отшельница. Львица кинется на тебя, если ты не отпустишь ее детеныша.

Мальчик (смеясь). Ой, боюсь, ужасно боюсь! (Презрительно выпячивает нижнюю губу.)

Душьянта

Этот мальчик — маленькое семя,
Но величье прозреваю в нем,
Он всего лишь искра, — будет время,
Вспыхнет всесжигающим огнем!

Первая отшельница. Отпусти львенка, малыш, я дам тебе другую игрушку.

Мальчик. Где она? Давай! (Протягивает руку.)

Душьянта. О создатель, на его руке — царские знаки, он будет повелителем мира!

Чего-то желая, он вытянул руку.

И пальцы прижаты вплотную друг к другу.
И чашечкой — вижу — сложил он ладонь.
В ней светится краска? Мерцает огонь?
Иль, может быть, лотос рассветной порою

Разбужен багряного цвета зарею?

Вторая отшельница. Суврата, одними словами его не угомонишь. Ступай-ка в мою хижину, там у меня стоит игрушка мальчика-отшельника Маркандеи — раскрашенный глиняный павлин. Принеси его.

Первая отшельница. Сейчас принесу. (Уходит.)

Мальчик. А пока я поиграю с львенком.

(Смеется, глядя на отшельницу.)

Душьянта. Сердце мое так и рвется к этому ребенку, хотя он дурно воспитан.

Когда смеется без причин дитя,
Жемчужинами-зубками блестя,
Когда — случается — трудна разгадка
Тех слов, что мальчуган лепечет сладко,
Когда пугает что-то малыша,
И он бежит к родителям, спеша
Взобраться на колени к ним в тревоге,
И пылью, грязью пачкает их ноги, —
И вот уже испуга нет следа, —
Как счастливы родители тогда!

Вторая отшельница. О создатель, он не хочет меня слушаться! (Осматривается кругом). Нет ли здесь кого-нибудь из юношей-отшельников? (Увидев царя.) Благородный господин, прошу вас, освободите несчастного львенка. Для негодного мальчика это забава, а львенок мучается. Малыш схватил его так крепко, что руку не разожмешь.

Душьянта (приближаясь, с улыбкой). Послушай, сын отшельника!

В священной ты растешь обители,
Где ради блага — все дела,
Где учат маленьких родители
Не причинять живому зла.
Ты, издеваясь над зверенышем,
Отца призванье запятнал,
Так оскверняется змеенышем
Благоухающий сандал!

Вторая отшельница. Благородный господин, вы ошибаетесь, этот мальчик — не сын отшельника.

Душьянта. Об этом говорят его поступки, его нрав и внешность. Только потому, что я нахожусь в пустыни, я предположил, что мальчик — сын отшельника. (Он высвобождает львенка из рук мальчика и, прикоснувшись к мальчику, говорит себе.)