Классическая русская литература в свете Христовой правды

Я серьёзен иль нет? —

Посмотреть если в корень,

Клоун — тоже поэт.

Актёр — это человек, которому его роль дана, он ее выучил. Клоун должен быть поэтом, потому что он сам создаёт ситуации и них выступает.

У Глазкова эта мысль есть.

Он серьёзно смышлён,

Потому он и клоун,

Потому и смешон.

Заканчивается

И усвоив страницы

Со счастливым концом

Так легко притвориться

Дураку мудрецом.

Актёр всегда гримируется, так как всегда должен «выглядеть», а клоун должен выглядеть смешным, но не смехотворным. Клоуну требуется довольно много присутствия духа и, вообще говоря, клоун должен быть талантливее, чем актёр. (Фактически это бывает не всегда). Главная опасность клоуна — это выйти на цирковую арену, не приготовив и не получив некоего заряда вдохновения. Актёру проще, так как он не выдумывает сценария, а выучивает роль и задача актёра — эту роль донести.

Фома тиранит домашних; но дело все в том, что люди поддаются этому тиранству (ситуация Тартюфа). Если в Фоме и есть бес, то сам Фома его не замечает. В отличие, например, от Свидригайлова, который понимает, что он окружен духами зла и духами злобы. Фома Фомич — это мелкий шут. Но ведь большинство шутов (у Достоевского целая галерея шутов, вплоть до Федора Павловича Карамазова) понимало, чту с ними. Карамазов говорит, что я де — квартира плохонькая (куда вселиться бесу), поэтому я — жилище для беса мелкого. То есть, Федор Павлович гораздо умнее, чем Фома.

В то же время, что-то заставляло огромное количество людей жалеть Фому. После смерти генеральши он, например, пытается покончить с собой — и долго, долго у него отнимают иглу, которую он пытается проглотить. После того, как в доме хозяином становится полковник, а мать уходит в задние комнаты, то роль Фомы, как домашнего деспота, несколько снижается и Фома как бы получает новую роль — фаворитного приживалы.

Почему этот характер Достоевскому нужен? Дело в том, что в это время писатель работает с понятием личности; рассматривает, как личность определяет себя в обществе, в мире, среди окружающих и перед лицом вечной правды, во Христе; то есть изучает самосознание личности.

В это же время Достоевский мучительно пытается определить и себя во Христе и оказывается, что он ещё страшно далеко от Христовой правды, но, к счастью, он умеет за собой наблюдать — редко, кто из больных наблюдает сам за собой.

В одном письме 1858 года он так и пишет, что если мне докажут, что истина вне Христа, то я скорее согласен остаться со Христом, нежели с истиной. То есть, Христос для Достоевского пока, всё ещё, — моральный авторитет и моральная высота.

Лекция 22.

Фёдор Михайлович Достоевский. Схождение во ад.