Классические книги о прп.Серафиме Саровском

Архимандрит Никон (Конобеевский), у которого батюшка при разговоре о монашестве спрашивал, “не гнушается ли он брака”, записал впоследствии случай о вразумлении о. Серафимом важного чиновника.

Прибывши из Нижнего Новгорода в монастырь с семейством, он несколько раз подходил к келье угодника, чтобы принять от него благословение; уже все члены семьи сподобились этого, и лишь одного его не впускал старец. А когда господин стучался, то о. Серафим изнутри отвечал:

— Меня дома нет, мне не время.

Так было до пяти раз. Тогда он попросил Конобеевского, в то время еще молодого семинариста, проводить его к старцу. Сотворили молитву; и батюшка тотчас открыл дверь и радушно, точно ничего и не бывало, принял чиновника и сказал ему:

— Я говорил вам через двери, что ваши-то люди и говорят приходящим к вам по нуждам своим: “Барина дома нет!”, “Ему не время!” Ведь этим отказом прогневляя ближних, вы прогневляете Самого Бога!

Смиренно принял обличение светский генерал, поклонился при семинаристе батюшке в ноги и обещал впредь никогда более не допускать этого, не редкого в богатых кругах, но горького для бедных просителей лживого обычая.

Иногда о. Серафим даже отвергал деньги, приносимые на построение обители и храма, как “нечистые и неугодные Царице Небесной”. Однажды к нему пришла сестра Ксения Васильевна и, не называя личности, радостно сказала ему, будто им обещают выстроить церковь в Дивееве. А батюшка отвечал:

— А вы не слишком-то радуйтесь, да не очень-то на благодетелей надейтесь. А кто же это обещал-то тебе, радость моя?

— Да Прокудин, — отвечала Ксения.

— Это он то? — воскликнул отец Серафим. — И не моги брать, матушка, и не надо! Он уже и мне, и Мишеньке говорил, да я не приказал, матушка. Запомни раз навсегда: не всякие деньги угодны Господу и Его Пречистой Матери! И не всякие деньги попадут в обитель мою, матушка! Мало ли что, — другие и рады бы дать, — только возьми; да не всякие-то деньги примет Царица Небесная. Смотри: какие деньги. Бывают деньги обид, слез и крови! Нам такие не нужны, мы не должны принимать их, матушка!

Так и отказал от худой жертвы недоброго помещика.

Всем заповедовал о. Серафим трудиться. Одной страннице, Марии Иконниковой, проживавшей в Томске, известный подвижник Ачинский Даниил, с гневом грозя даже палкою, запретил попусту бродяжничать по свету:

— Ступай и живи в Томске. Питайся от своего рукоделия: чулки вяжи! А когда устареешь, тогда для пропитания собирай милостыню. Да слушай же: больше не ходи по России!

Она сначала послушалась; но через полгода родственники и знакомые упросили ее сводить их в Киев. Она согласилась. На пути зашли к о. Серафиму. А батюшка сурово взглянул на нее и громко, подобно Ачинскому подвижнику, закричал:

— Зачем ты пошла по России? Ведь тебе брат Даниил не велел больше ходить по России! Теперь же ступай назад домой!

Мария стала было просить благословения на богомолье в последний раз, ссылаясь на то, что у нее и денег нет на обратную дорогу. Но о. Серафим снова громко закричал:

— Я тебе сказал: ступай назад! А вперед идти тебе нет благословения! Ступай, ступай обратно! И без денег довезут на лошадях до самого Томска.

Послушалась с горечью странница, оставила своих спутников, а сама направилась на Нижний пешком. В этом городе, по Промыслу Божию и за ее послушание, она нашла томских купцов и благополучно доехала до своего города.

Много бы можно и других поучительных о мирянах случаев рассказать здесь, но и без того повествование наше о них расширилось. Впрочем, это понятно: батюшке ведь с ними именно и приходилось больше иметь общения.

Не советовал батюшка придумывать каких-либо особых подвигов или даже необычных дел. Тот же посетитель спросил о. Серафима растолковать ему сон:

— Я видел кого-то, который приказывал мне выстроить церковь.

Батюшка ответил:

— Это твое собственное желание. И если Бог избрал тебя на это и потребует нужда, то с Богом.

Мы уже видели, как батюшка неодобрительно относился к самочинному подъятию подвига юродства, когда воротил к семье и торговле одного такого мнимого подвижника, с веригами, босого, без благословения бросившего свое дело и начавшего бродяжничать. “Мню, — сказал ему о. Серафим, — что весьма хорошо торговать-то хлебом”. И в другой раз говорил он:

— Из юродивых едва ли один отыщется, чтобы не в прелести находился. И погибали. Или вспять возвращались. Старцы наши никому юродствовать не позволяли. При мне один только обнаружил юродство, запел в церкви кошачьим голосом; старец же Пахомий в ту же минуту приказал юродивого вывести и проводить за монастырские ворота. Три пути, на которые не должно выходить без особого звания: путь затворничества, юродства и путь настоятельства.