Классические книги о прп.Серафиме Саровском

Невыразимо было счастье Императрицы при виде дочери, хотя слабенькой и бледной, но совсем выздоравливающей. Ухаживавшие за Великой княжной во время ее болезни служанка и две племянницы камерфрау Тизенгаузен заболели скарлатиной, от которой служанка Пелагея даже чуть не умерла. В первых числах октября месяца в состоянии здоровья Императрицы-матери стали обнаруживаться тревожные явления. Предшествующую зиму она провела в Ницце и вернулась в Россию 26-го июля, нося на лице отпечаток изнурительной болезни, которая вскоре и прекратила ее дни. Как только наступили первые осенние холода, симптомы недуга обострились; доктор императрицы Карель объявил ей, что не может ручаться за ее жизнь, если она будет настаивать на проведении осени в Петербурге. — "А если бы я уехала, могли бы вы поручиться за нее?" — Жизнь в руках Божиих, Ваше Величество", — ответил уклончиво доктор. — "Мой добрый Карель, — сказала ему Государыня с тем простым величием, которое ее отличало, — русской Императрице не подобает умирать на больших дорогах: я останусь". Говорят, она много плакала, однако, в этот день приняв решение остаться, вскоре успокоилась. 16-го болезнь быстро пошла вперед. Императрица- мать подверглась припадкам удушья, за которыми следовал продолжительный и полнейший упадок сил. Очень беспокоились, что Государь, которого ожидали к 9 часам вечера, опоздает и не застанет своей матери в живых. Императрица Мария Александровна, плохо оправившись от родов, так как выздоровление ее замедлилось от почти постоянных душевных тревог, сильно волновалась и, вопреки мнению врачей, непременно хотела поехать в Александровский дворец; получив же весьма тревожную записку от Великой княгини Марии Николаевны, сообщавшей, что Императрица-мать умирает, она, никого не слушая, поспешила к своей свекрови. Но тревога была напрасна: больная успокоилась и заснула.

Государь приехал вечером, очень усталый и, по виду, очень больной. Ночь он провел в Александровском дворце вместе с Императрицей, комната которой была холодная.

1-го октября приехали Великая княгиня Ольга Николаевна и Великий князь Михаил Николаевич; таким образом, все дети Императрицы собрались около умирающей матери, чтобы получить ее последнее благословение.

18-го Государь предложил ей причаститься еще раз. "Возможно ли это? Какое счастье!" — сказала она и причастилась с большим умилением. Великая княгиня Ольга Николаевна и Великий князь Михаил Николаевич должны были приехать вечером. Она ждала их с нетерпением и в минуты бреда с тоской призывала их обоих. Для приема Ольги Николаевны она велела подать себе нарядный чепец. Около семи часов больная почувствовала себя очень удрученною и пожелала перейти с кровати на кушетку. Государь и его братья перенесли ее на руках; когда же ее спросили, не утомило ли ее это перемещение, она ответила; "О нет, носильщики были такие милые!" В эту минуту Императрицу окружали все ее близкие; она издала радостное восклицание и сделала движение рукой, как бы благословляя их всех. Государю она передала футляр с убором из аметистов, который предназначала Императрице Марии Александровне, как крестильный подарок; но до передачи она некоторое время держала его в руках и внимательно рассматривала.