Классические мифы Греции и Рима

С мужеством в сердце, отправился юноша в путь и после долгих странствий прибыл к сестрам горгон – граям. Эти старухи так и родились с седыми волосами, и у всех троих был один только глаз и один зуб, которыми они пользовались поочередно; они стерегли горгон и только они одни знали путь к ним. Персей похитил у них единственный глаз и старужи вынуждены были согласиться ему помочь.

Персей похищает глаз у грай. С картины Э. Борн-Джонса

Путь этот вел прежде всего к нимфам; нимфы дали Персею окрыленные сандалии, которые могли поддерживать его на воздухе, мешок и Аидов шлем-невидимку; Гермес дал ему серповидный меч, а Афина – металлический гладкий, светлый, как зеркало, щит. В этом вооружении Персей прибыл к горгонам.

Страшные сестры спали. Персей мгновенно отрубил Медузе голову и бросил ее в мешок, данный ему нимфами. Все это совершил он, держа пред собою зеркально гладкий щит Афины, дабы видеть в нем отражение Медузы, от которой он отвратил лицо, чтоб самому не обратиться в камень. Из туловища обезглавленной горгоны возник крылатый конь Пегас и исполин Хрисаор, создания бога Посейдона.

Персей убивает Медузу. С картины Э. Борн-Джонса

Едва лишь окончил Персей свое дело, как проснулись обе сестры Медузы. Чтобы избежать их преследования, Персей надел шлем-невидимку и в окрыленных своих сандалиях полетел в обратный путь Когда пролетал он над Ливийской пустыней, на землю упали капли медузиной крови; из этой крови возникли ядовитые ехидны, и с тех пор Ливия кишит ими.

Скоро потом бурные ветры подхватили Персея и стали носить его то в одну сторону, то в другую. К вечеру достиг он крайнего запада, царства исполина Атланта, и, не желая ночью вверяться непостоянным ветрам, опустился на землю.

Атлант был богатый царь, владелец многочисленных стад и роскошных, обширных садов. В одном из садов находилось дерево с золотыми ветвями, листьями и плодами. Еще в глубокой древности предречено было Атланту, что к нему придет некогда сын Зевса и снимет с дерева золотые плоды. Высокой, крепкой стеной исполин окружил сад, золотые же яблоки поручил охранять семи сладкоголосым нимфам-гесперидам, дочерям Никты и Эреба и страшному дракону, и ни одного чужеземца не велел им подпускать к своим пределам. Когда Персей, назвав себя сыном Зевса, стад просить у него гостеприимства, Атлант, припомнив древнее предсказание, грозными словами стал гнать от себя юношу и уже хотел прибегнуть к насилию, как вдруг Персей вынул голову горгоны и показал ее исполину. Не смог Атлант устоять перед ее страшной силой: кости его обратились в камень, голова стала вершиной горы, плечи и руки стали отрогами гор, борода и пряди волос превратились в густые леса. И подымается и разрастается гора эта до необъятных размеров; вот поднялась она до неба, и, по воле богов, небо всею тяжестью своею, со всеми звёздами покоится с тех пор на плечах Атланта.

На другой день, рано утром, герой опять поднялся на воздух. Было тихо; долго летел Персей и, наконец, прибыл на берег Эфиопии, в страну Кефея. Там, на пустынном и скалистом берегу, увидел он прекрасную Андромеду, дочь Кефея и Кассиопеи. Дочери выпало на долю искупить надменную речь матери, похвалившейся, будто она прекрасные всех нимф морских. Разгневанные нимфы жаловались Посейдону и попросили его отомстить за них. Посейдон послал великий потоп на Эфиопскую землю и страшное морское чудовище, которое, выходя из моря, поглощало людей и животных. Оракул Зевса-Аммона возвестил Кефею, что он должен отдать дочь свою на съедение морскому чудовищу, и народ принудил царя исполнить веление оракула.

Персей увидал прикованную к скале Андромеду. Неподвижная стояла она, и если б легкий ветерок не шевелил ее кудрей, если бы не видно было горючих слез, Персей принял бы ее за мраморную статую. Подивился юноша деве, летел и почти не правил крыльями, – любовь овладела его сердцем, Тотчас же спустился он к ней, спросил, кто она, из какой страны и за что прикована к этой скале. Дева молчала, не смея вымолвить юноше ни слова. Она стыдливо закрыла бы лицо свое, если бы не была скована; теперь же она могла лишь проливать обильные слезы. Персей настаивал, и девушка, не желая, чтоб он счел ее виновной, назвала себя, свою родину и рассказала о проступке матери. Еще не окончила она речь, как зашумели волны, чудовище вышло из глубины и подплыло, покрывая грудью все прибрежье. Ужаснулась дева, вскрикнула; на крик бросились к ней злосчастные родители и заключили узницу-дочь в объятия. Помощи не принесли они, принесли лишь жалобные стоны да плач.

– Поберегите слезы, – крикнул им чужеземец, – спасенье близко. Я – Персей, сын Зевса и Данаи, Персей, умертвивший горгону. Зятя такого, как я, конечно, не стыдно будет иметь вам: отдайте мне вашу дочь, если, при помощи богов, я спасу ее.

Родители охотно приняли предложение и умоляли Персея спасти Андромеду, да еще в приданое обещали отдать свое царство.