Классические мифы Греции и Рима

Очарованный дивными звуками песни сирен, Одиссей не хотел уж плыть далее: знаками умолял он товарищей, чтобы они освободили его, но они, повинуясь прежде данному повелению, еще крепче привязали Одиссея к мачте и еще сильнее ударили в весла.

* * *

Когда Одиссей с товарищами своими счастливо миновал остров, вдали показался им пар и волны, разбивающиеся о скалы, и послышался глухой шум. Раздавался он с той стороны, где находились Планкты, высокие плавучие скалы. Не может близ них пролететь ни одна быстролетная птица, даже и голубки, что приносят отцу Зевсу амброзию, не все совершают благополучно путь свой: одна из них каждый раз пропадает, разбиваясь об утес, и каждый раз Зевс заменяет убитую новой. Еще ни один корабль, к ним приближавшийся, не избежал гибели, кроме знаменитого «Арго»; да не сдобровать бы и Язонову кораблю, если б не провожала его Гера.

Ужаснулись спутники Одиссея, когда услышали шум и увидели пары, поднявшиеся от взволнованных вод: оторопели они, выпали у них весла из рук, и корабль встал.

Одиссей же ободрял оробевших товарищей; к каждому подошел и каждому сказал приветливое слово:

– Спутники, в бедствиях мы не безопытны: все мы сносили твердо; теперь же беда предстоит не страшнее той, что грозила в пещере циклопа. Надеюсь, что когда-нибудь нам придется вспомнить и об этой опасности. Силу удвойте, гребцы, дружнее острыми веслами бейте по влаге зыбучей. Ты же, кормчий, внимание удвой; и сторону должен ты отвести корабль от волн и тумана, правь на этот утес, иначе корабль погибнет!

Так он сказал; все исполнено было точно и скоро: Планкты оставлены были в стороне, и корабль устремился к утесу, на который указал Одиссей кормчему. Но благоразумно умолчал Одиссей о Сцилле, жившей, по словам Цирцеи, в этой скале. Если бы сказал он о ней, от страха побросали бы гребцы весла и, перестав грести, праздно столпились бы внутри корабля в ожидании беды неминуемой.

Теперь мореплавателям предстояло войти в узкий пролив между двух скал. До широкого неба восходит одна из них, густые, никогда не редеющие облака окружают острую вершину ее; никогда не бывает на ней светел воздух, ни летом, ни зимой: не взойдет на эту скалу и не сойдет с нее ни один смертный, будь он с двадцатью руками и имей двадцать ног.

В середине скалы была пещера, в которой жила страшная Сцилла. Без умолку пронзительно лает она, подобно молодому щенку. У нее двенадцать лап, на плечах же косматых подымается шесть длинных гибких шей, на каждой торчит голова, а на челюстях в три ряда зубы, частые, острые, полные черной смертью. Все головы свои Сцилла выдвинула из пещеры; лапами шаря кругом, по скале, обливаемой морем, ловит она дельфинов и тюленей и других могучих подводных чудищ.

Против этой скалы, на выстрел из лука, стояла другая, гораздо ниже первой. Растет на ней дикая широколиственная смоковница; под нею каждый день волнует море Харибда, три раза поглощая и трижды извергая соленую влагу. Когда извергает она воду, как в котле, со свистом кипит она, клокоча, и пена быстро взлетает на вершины обоих утесов. Когда же Харибда глотает волны соленого моря, открывается вся ее внутренность, перед зевом сшибаются волны, а в недрах утробы кипят тина и черный песок.

Когда корабль вошел в страшный пролив, Одиссей, забыв повеление Цирцеи, накинул латы на плечи, схватил два медноострых копья и подошел к корабельному носу, думая, что с этой стороны нападет на корабль Сцилла, чтобы похитить друзей его. Но как ни всматривался он в пещеру, нигде не видал чудовища. Продвигаясь между скал и в ужасе устремив взоры на страшный водоворот Харибды, незаметно подошли они к самому утесу Сциллы.

Разом выпрыгнув, похитило чудовище шестерых ахейцев, самых сильных и доблестных. Когда обратил Одиссей взор свой назад, то успел лишь заметить, как, схваченные Сциллой, барахтали они руками и ногами, и услышать, как в страхе призывали они его имя. Как трепещет пойманная на удочку и выброшенная на берег рыба, так трепетали они в высоте, унесенные жадной Сциллой. Там, перед входом в пещеру, сожрала она их: напрасно прокричали они имя вождя своего, напрасно простирали к нему руки.

Громко зарыдали Одиссей и его друзья при виде этого страшного зрелища, но помочь беде было уже невозможно. Быстро поплыли они далее, чтобы как можно скорее удалиться от страшной области Харибды и Сциллы.

7. Остров Тринакия. Гибель корабля

(Гомер. Одиссея. XII, 260–453)

Миновав утес Сциллы и избегнув свирепой Харибды, прибыли ахейцы к острову Тринакии, где паслись стада Гелиоса, светоносного бога. Охраняли их две прекраснокудрыс нимфы Фаэтуса и Лампенция, дочери Гелиоса, рожденные ему божественной Неерой[128].

Уже на море, приближаясь к прекрасному острову, услышал Одиссей мычание быков и блеяние овец. Тогда вспомнил он о предостережении Тиресия и Цирцеи и в сокрушении сердца сказал спутникам: