Классические психоаналитические труды

С описательной точки зрения сопротивления проще всего разделить на проявления очевидные (явные) и проявления по своей сути неочевидные (неявные), повторяя гистологическую классификацию макроскопических и микроскопических явлений. Данное разделение не имеет научной ценности и может показаться весьма поверхностным, но оно обращает наше внимание на тот факт, что сопротивления, причиняющие наибольшее беспокойство, на самом деле редко манифестируются. Мы могли бы уподобить очевидные проявление сопротивления явным оговоркам, в которых бессознательная цель едва прикрыта, либо открытым проявлениям переноса. С другой стороны, многие оговорки или проявления переноса являются всего лишь признаками сопротивления, единственным критерием, свидетельствующим о защитном поведении, который следует отличать от выражения практически не измененного бессознательного стремления. Т. е. когда пациент, намереваясь сказать «карнавальные девушки», в действительности говорит «коитальные девушки», или когда некто рассказывает, как что-то пришло ему в «рот», имея в виду «в голову», это является примерами оговорок, в которых либидинозные интересы проявляют себя очевидным образом. Когда же пациент после подробного обсуждения поведения обезьян продолжает цепь ассоциаций фразой «итак, осел» («Now, donkey»), намереваясь сказать «итак, доктор» («Now, doctor»), мы слышим оговорку, в которой, мягко говоря, преобладают реактивные и защитные силы. По сути, сообщения такого рода не требуется «торжественно интерпретировать», давя их, как гусеницу колесом. Неожиданная пауза или нервное хихиканье пациента является достаточным свидетельством, что оговорка была им само-истолкована, и ответная усмешка аналитика, если он способен на такую веселость, является наибольшим, что можно от него ожидать в качестве интерпретации[24].

Явное сопротивление в целом вряд ли может остаться незамеченным. Оно напоминает сыпь и опухоли в клинической медицине, которые выявляются простым осмотром или пальпацией. Самым сильным из всех сопротивлений, конечно, является решение пациента оставить анализ; но существуют разного рода варианты подобного отношения. Пациенты могут отводить анализу только ограниченный период времени, либо стараться использовать любую рационализацию, чтобы уклониться от анализа вообще или не прийти на сеанс, либо они могут совершать отдельные пропуски по явно неуважительным причинам; либо пациенты могут опаздывать, приходя или иногда намного позже начала, или постоянно запаздывая всего на несколько минут. Среди обычных посетителей могут быть такие, которые в спешке появляются после того, как сели не на тот автобус или пошли не по той улице, либо позвонили в соседний звонок, либо рассеянно прошли мимо нужной двери. К той же категории относятся те, кто забывает об изменении в расписании или перезванивает, чтобы подтвердить его, сюда же можно включить тех, кто приходит на полчаса раньше. Некоторые обсессивные пациенты могут сигнализировать о развитии невроза переноса, опаздывая ровно на половину сеанса и выражая свою амбивалентность в ритуальной форме. Ту же склонность проявляют и те, кто задерживается на пути в кабинет аналитика или отвлекается на что-либо перед тем, как лечь на кушетку, любезничает по пути к кушетке либо необоснованно задерживается с уходом, кроме случаев, когда их позитивное отношение выражается еще ярче.

Помимо этого, существуют очевидные сопротивления каждому аспекту техники: любая задержка в ассоциациях от легкой неожиданной паузы до длительного молчания, любой вид многословия, педантичной обстоятельности, повторения либо тривиальная болтливость, отношение автоматического интеллектуального критицизма и отвержение высказанных интерпретаций, постоянный самоанализ, напускная тупость. Невнимательность может варьироваться от приобретенной тугоухости, сомнений в правильности употребленного аналитиком или самим пациентом слова до состояний отстраненности, нередко оканчивающихся засыпанием.

Многие пациенты, не имеющие подобных явных признаков сопротивления во время аналитической сессии, могут, тем не менее, в сновидениях демонстрировать особые формы текущего сопротивления, которые необходимо отличать от другой деятельности цензуры сновидений. Пациент, который, казалось, спокойно проглотил явно невероятную интерпретацию, на следующий день может рассказать сон об играх смешных, забавно выглядящих животных, и он с трудом будет сохранять серьезность, рассказывая его. Это будет просто высмеивание неправдоподобной интерпретации. Менее очевидными, но зачастую столь же сопротивляющимися являются подтверждающие сновидения, в которых отвержение интерпретации скрывается под немедленным согласием, слишком угодливым, чтобы быть правдой.