Классика российского налогового консалтинга: Аудитор. Консультант. Советник. Аудитор (возвращение)

Все русские интеллигентные семьи несчастны по-своему. Отец Маши Литвиновой лелеял свой комплекс несостоятельности вместе с тихим алкоголизмом, а мать страдала англоманией в острой форме. Семья жила в небольшом городке в Ленинградской области. Семен Михайлович трудился начальником лаборатории в оборонном НИИ, Маргарита Петровна преподавала язык Шекспира в средней школе. Когда Машин папа впадал в очередной запой, мамина подруга, главврач местной поликлиники, обеспечивала ему алиби по службе в виде больничного по причине обострения застарелого радикулита. Во время таких приступов отец был совершенно социально не опасен, скорее просто бесполезен. Он не буянил, не выносил из дома вещи, только беззвучно страдал, изредка утирая смиренные слёзы. Он жалел не столько себя, сколько своих «девочек», которым так и не смог обеспечить жизнь, которой они, по его мнению, были достойны. Бутылка водки и банка кильки в томатном соусе – вот и всё на что он претендовал сам.

А «девочки», чтобы избавить себя от этих вздохов и никчёмной рефлексии, отправлялись в такие дни в северную столицу. Маша с детства посетила все литературные музеи, знала всё мало-мальски важное о мостах, островах, исторических особняках своего любимого города. И ещё она усвоила, что Ленинград (родители продолжали так его называть даже после очередного переименования) – второй по красоте город в мире.

«Запомни, дочка, первый город мира – Лондон. Недаром Ильич вслед за Марксом предпочитал жить и работать именно там. А Нева – бледная копия Темзы. Пусть теперь все говорят – Санкт-Петербург. Мне не жалко. Настоящий Ленинград находится на Британских островах», – поучала Машу Маргарита Петровна, истинная коммунистка.

Поэтому когда Маша, голенастая русоволосая студентка третьего курса факультета иностранных языков, почувствовала, что неплохо овладела английским, её судьба была решена. По студенческой визе она уехала в город своей мечты, знакомый пока только по глянцевым открыткам и телепередачам.

Первую неделю она просто бродила по городу. Трафальгарская площадь, Тауэр, памятник Нельсону, Британский музей, неожиданные знакомства, весёлые посиделки в пабах, вкус «Гиннеса». Невинности девятнадцатилетняя барышня лишилась на вторую неделю своего пребывания в Лондонграде. Ахмед, студент-египтянин, сразил её наповал: гибкое тело цвета молочного шоколада, миндалевидные глаза, бархатистый голос, длинные тёплые пальцы. Расстались они через три дня. Напуганная своей неожиданной бесшабашностью Маша с тех пор приобрела привычку иметь в своей сумочке упаковку презервативов. Беременность не входила в её планы.

Когда закончились деньги, выданные ей родителями, девушка решила воспользоваться типичным эмигрантским способам поправки материального положения: сбором яблок на ферме в Кенте. За пару дней она стала опытным пикером и научилась мастерски скрывать от строгих фермеров факты брюзинга (неаккуратного обращения с собранными плодами, приводящими к утрате ими товарного вида). Там же у неё завязался бурный роман с Дато, уроженцем славного города Кутаиси. Маша обладала внешностью истинной северянки, поэтому неудивительно, что «западали» на неё, как правило, жгучие брюнеты. Среди англосаксов такой неудержимый темперамент встречается довольно редко, и на блондинок они реагируют чаще всего абсолютно индифферентно. Маша не собиралась использовать свою молодость и привлекательность только для того, чтобы тянуть деньги с какого-нибудь престарелого «папика». Она была скорее наивной идеалисткой: встретить настоящую любовь, пусть не принца на белом коне, но благородного и честного юношу, выйти замуж, вместе жить, работать, строить карьеру, потом родить детей. Все брюнеты, что вились вокруг русской девушки, поначалу, конечно, заливались соловьями. Понадобилось несколько лет для того, чтобы Маше стало окончательно понятно: разница в менталитете представителей чуждых друг другу цивилизаций – непреодолимый барьер при создании прочных семейных отношений. Ветреный Дато оказался первым в списке. Угрюмый саудовский ваххабит Али сказал, что Маша должна быть готова к роли третьей жены в компании с толстой ливанкой и злющей армянкой; темпераментный аргентинец Гонсало оказался свирепым домашним боксером, после расставания с ним Маша две недели не снимала тёмных очков; стройный нигериец Джордж содержал Машу в роскошных апартаментах, но после очередной разборки среди наркодилеров его изрешечённое пулями тело отправили на родину. Последней каплей, переполнившей чашу терпения русской интеллигентки, стала история, в которую она вляпалась благодаря боснийцу Мехмету.