Классная для полковника (СИ)

Его взгляд, полный желания, смещается с моих губ на грудь, одной рукой он дёргает пуговицы рубашки, и те с негромким стуком падают на пол. Иосиф опускает чашечку лифчика, высвобождая из него мою грудь. Прохладный воздух касается возбужденного соска, и я чувствую, как непроизвольно сжимаются стенки влагалища вокруг члена Иосифа. Мужчина стискивает зубы, а его пальцы сжимаются на моем, теперь обнаженном соске, распространяя новые волны удовольствия по всему телу. Я теряюсь в смеси ощущений и больше не в силах сдерживаться, начинаю громко стонать, совершенно не думая о том, что нас могут услышать.

— Я передумал, — чуть слышно смеется мужчина. — Твои стоны возбуждают меня еще больше.

Он наклоняется и целует меня. Бедра Иосифа двигаются все быстрее, с силой врезаясь в мои, его рот терзает мои губы, а пальцы сосок. Я цепляюсь за его плечи, чувствуя как надвигается оргазм. Внезапно мужчина замедляется, и я издаю тихий стон разочарования. Иосиф снова наклоняет голову набок и выходит из меня, чтобы затем мучительно медленно войти, не отрывая взгляда от моего лица. Я наблюдаю за ним широко распахнутыми глазами, не в силах отвести взгляд от его напряженного выражения лица, плотно стиснутой челюсти и капелек пота, собравшихся на лбу. Иосиф все так же медленно продолжает двигаться во мне и эта смена ритма, порождает во мне новую волну удовольствия. Я поднимаю руку и провожу ладонью по его щеке, чувствуя мягкость его бороды под ней. Иосиф улыбается, подцепляет двумя пальцами мой подбородок и впивается в губы. Одновременно с этим его движения вновь ускоряются, а пальцы второй руки до боли впиваются в мое бедро. Я двигаю бедрами навстречу мужчине, пытаясь получить освобождение от нарастающего напряжения во мне. Иосиф открывается от моих губ и его рот накрывает правую грудь. Зубы впиваются в мой сосок, напряжение внутри нарастает все сильнее, грозя разорвать меня на осколки. Иосиф невесомо проводит языком вокруг соска, и я мощно кончаю, впившись зубами в свою нижнюю губу, чтобы подавить рвущийся наружу крик. Иосиф замирает и не двигается, пока мои мышцы сжимаются вокруг его члена. Его язык легко кружит вокруг моего истерзанного соска, а волны оргазма продолжают накатывать. Наконец, я почти обмякаю в руках мужчины.

— Да, вот так, — шепчет он, начиная снова двигаться. — Ты просто невероятная.

Он какое-то время еще двигается внутри, а затем резко выходит и его горячее семя заливает подол моей юбки.

Глава 30. Иосиф

— Степа, хватит жрать шоколадки! — назидательно произношу я и тут же улыбаюсь.

— Да, блиииин! — протягивает сержант. — Как вы опять узнали, Ось Давидыч? Я отряхнулся от крошек, вытер лицо, осмотрел рукава — НИГДЕ нет и малейшего следа.

— Не быть тебе преступником, Степа. Оставишь столько улик, что любой выпускник юрфака тебя вычислит в два счет, — смеюсь я и хлопаю его по плечу.

Он заглянул ко мне в кабинет, пока я курил у окна. Погода в Питере была непривычно солнечной. Настроение настолько отличное, что хочется петь и танцевать. Или это все-таки не из-за погоды? Вот уже неделю я, словно мальчишка, который влюбился по уши, мчу после работы за прекрасной девушкой. И это настолько необычно и круто, что я порой в это не верю. Словно два подростка в пубертате, мы долго гуляем держась за руки, много разговариваем обо всем, весело смеемся в ресторанах, а потом целуемся в машине у подъезда перед расставанием. И на следующий день все по новой.

Да.

Даже если бы за окном были тучи, я бы все равно был счастлив, как слон.

— Ну скажите, Ось Давидыч! Где я прокололся? — взмаливается Степа.

— Нет уж. Сам думай, — усмехаюсь я. — Привели Осокина?

— Да. Я об этом и хотел доложить, — кивает Веревочкин.

— Дознаватель им занялся?

— Да.

— Отлично, пошли.

Мы быстро идем по коридорам управлениям, временами останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз с коллегами. Через какое-то время входим в темную комнату. В соседнем помещении, отгороженным стеклом, за столом в наручниках сидит Осокин. Он нас не видит, потому что с его стороны это зеркало. Напротив него сидит молодой парень в сером костюме.

— Он что-нибудь сказал? — спрашиваю я у Макарова.

— Нет, — хмыкает тот. — Полчаса уже прошло. Опять тебя звал.

— Даже интересно, что он хочет, — почесываю бороду я.

— Ты же знаешь правила, Ось, — напоминает Макаров.

— Да мне, честно говоря, похер на них, — пожимаю плечом. — Пока больше интересно как он будет себя вести.

С тех пор как Осокина-Коцюбу схватили, он не сказал чего-то хотя бы более-менее вразумительного. Доказательства против него неоспоримые и его можно хоть сейчас сажать лет на двадцать за все, что он натворил. Но меня до сих пор не отпускает ощущение, что эта мразь не так проста, как кажется. Мотивы его крайне размыты, а дознаватель не может из него выбить признание, вот уже который день.

После очередного вопроса дознавателя, Коцюба вдруг вскакивает с места, подбегает к отделяющему нас зеркалу и бьет кулаком по нему.