— Ладно, уговорили, — сказала она нам обоим, когда я снова смотал плакатики в рулоны, — сделаем именно так… когда гимн заиграет, тогда и начинайте. А тебе, — упёрла она палец в грудь Васи, — обещаю положительный аттестат по итогам восьмого класса. Как активному общественнику и рационализатору.
— Спасибо, Оксана Алексеевна, — он даже слегка покраснел, никогда бы не подумал, что Вася Дубин умеет краснеть.
— А сейчас свободны до половины двенадцатого, тогда подходите прямо сюда. И вот ещё что… — задумалась она, — спрячьте вы эту игрушку подальше с глаз, а то ученики будут отвлекаться от процедуры митинга… и с вас, Антон Палыч, речь — после меня выступать будете.
— Мне ж подготовиться надо, — взволновался я, — что ж вы раньше не сказали?
— А раньше вас милиция ловила, — подколола она меня.
— Кто от учеников будет выступать, определили? — хмуро уточнил я.
— Да вот Вася и выступит, — повторно ткнула она в него пальцем, — чтобы далеко не бегать.
— Я не умею, — растерянно ответил он, — никогда не выступал…
— Пойдём, я тебе слова напишу, — взял я его за рукав, — а модельку мы положим в картонную коробку, я видел, рядом с раздевалкой лежит парочка подходящих.
И мы с Васей вернулись в школу, коробку я по дороге прихватил, квадрокоптер в неё свободно влез и даже место осталось.
— Батарейки бы не сели, — задумчиво начал размышлять вслух Вася, — хорошо бы запасные, чтоб были. У меня дома есть — я сбегаю, а вы пока слова сочиняйте, — предложил он.
И я согласился с его планом — он убыл очень резвым шагом, а я зашёл в учительскую, там абсолютно пусто было, и уселся на своё рабочее место. Чего ж там написать-то, подумал я, почёсывая затылок, да ещё в двух экземплярах… с натугой вспомнил, что говорили наши боссы в реальной истории, получилось примерно так:
Вроде пойдёт… а теперь для Васи что-нибудь попроще…
Ну и ещё пара предложений в том же духе, а закончить бы так наверно надо:
А и хватит, подумал я, откладывая в сторону эти два листка, только надо показать их Оксане, а то вдруг не понравится. А тут и Вася с батарейками вернулся.
— Это чего, это мне? — удивился он, когда я сунул ему в руки его речь.