Классовый вопрос

К тому времени, когда свадебный завтрак в особняке Хаверкрофтов был съеден и большинство гостей откланялось, а кое-кто задержался в гостиной до вечера, багаж всех родственников Мэйсонов был перевезен из дома на Портмэн-сквер в Гриллонз-отель. Туда же были доставлены и вещи родителей Реджи. В доме не осталось никого, кроме слуг, которые могли понадобиться молодым в их брачную ночь.

Каким удивительно тихим кажется дом, подумал Реджи, когда они приехали в отцовский особняк. Тихим и странно незнакомым, хотя это тот же дом, из которого он уехал утром.

Домоправительница очень официально встретила их в холле и уведомила леди Аннабель, что ее горничная ожидает в лучшей из комнат для гостей. Она повела ее за собой, а Реджи остался томиться в ожидании и обмениваться бессмысленными взглядами с дворецким.

Он выпил рюмку в библиотеке и, захватив с собой другую, направился в свою комнату, где его ждал камердинер.

Спустя полчаса, облаченный в ночную рубашку, которую он ни разу в жизни не надевал, и синее парчовое чудовище, именуемое халатом, он постучал в дверь гостевой комнаты и открыл ее, когда оттуда послышался тихий отклик.

В канделябре на туалетном столике горели свечи. Постель была разобрана на ночь, полог кровати раздвинут.

Его новобрачная стояла у окна. На ней была белая ночная сорочка – шелк и кружева, – облегающая ее прелестные округлости самым интригующим образом. Очень светлые волосы густой волной спадали ей на спину.

Он закрыл за собой дверь.

– Анна, – нежно прошептал он.

– Реджи.

– Мы сделали это.

– Сделали, – согласилась она. – И если ты снова предложишь мне что-нибудь, хоть отдаленно на это похожее, я огрею тебя по голове чем-нибудь очень тяжелым.

Он изобразил глубокую задумчивость и немного помолчал.

– Возможно, меня подводит память, – ехидно заметил он, – но, насколько помнится, это ты, вернувшись на берег реки, заявила, что нам нужно разработать план. Ты отвергла тот, совершенно роскошный, что предложил я, а затем сама придумала весь этот. Я говорил тебе, что он безрассуден. Я говорил, что как только он будет приведен в действие, ты будешь беспомощна, как младенец. Я говорил, что мне до смерти надоест изображать пустоголового транжиру и, особенно, паршивого игрока. Но разве ты меня послушала?

Вопрос был риторический. Он не ждал, что она на него ответит.

– Ох, Реджи, но твой план был невероятно глупым. Ну кто бы поверил, что ты нырнул в реку, ударился головой о дно, а я кинулась в воду, чтобы оттащить тебя в безопасное место, а потом сняла с тебя мокрую одежду и согревала тебя теплом своих рук и обнимала до тех пор, пока, наконец, не появился бы кто-нибудь, чтобы застигнуть нас в столь компрометирующей ситуации, и не настоял бы, чтобы мы поженились?

– А какой смысл был предлагать, чтобы головой ударилась ты, а я нырнул, чтобы тебя спасти? Признайся, Анна, ты никогда не хотела быть девицей в беде. И я все еще считаю, что это могло блестяще сработать. Все-таки, тебе тоже пришлось бы снять свою одежду. Помнишь, ведь она бы намокла, когда ты должна была нырнуть за мной.

Несколько мгновений она молча смотрела на него.

– Это было бы чрезвычайно глупо. Все знают, что ты плаваешь как рыба, тогда как я плавать вообще не умею.

– Не умеешь? – растерянно спросил он. – Так значит, все твое беспокойство о том, как бы не намочить волосы, должно было избавить тебя от необходимости признать, что если бы ты нырнула, то пошла бы на дно как камень?

– Так что никой это был и не план, – увильнула она от ответа на его вопрос.

– А твой был? – снова съехидничал он. – И это при том, что всю зиму я должен был изображать чертова денди? А затем подгадать так, чтобы терпение у моего отца лопнуло именно в тот момент, когда ты совершишь свою величайшую неосмотрительность?

– Именно в тот момент? – ее голос повысился на пол октавы, – Да я томилась в своей комнате целых два дня, прежде чем твой papa приехал поговорить относительно меня. И только библиясоставляла мне компанию.

Он усмехнулся.

– И где, скажи на милость, – продолжала допытываться она, – ты откопал этого абсолютно ненормального Томаса Тилла?

– Тиллмана? Так он тебе понравился? Мы вместе посещали драматический кружок в Оксфорде. У его отца закончились деньги, и он всерьез занялся сценой. После того, как он улизнул от тебя во время побега, он рассказал мне что, когда вернется к пробам на менее опасные роли, то возьмет псевдоним Тилл-Тил [12].

– Ты его видел?

– Ты бы его не узнала, – заверил он. – Как, впрочем, и никто другой. Белокурые локоны – его самая привлекательная черта – всего лишь парик. Он почти наполовину лыс. И обладает даром, присущим всем истинным актерам: каким-то образом выглядеть совершенно по-разному в каждой роли, которую исполняет. Без масок, грима и прочих трюков. Обычно он выглядит самой заурядной личностью. Как-то он объяснял мне, что для того, чтобы стать тем человеком, которого играешь, нужно думать так, как думает твой персонаж. И на какое-то время он превратился в лихого кучера твоего отца и твоего тайного поклонника. Надеюсь, он неизменно был почтителен?