Кластер

– Перестаньте! – отмахнулся от него Арутюнов. – Хватит вам уже огрызаться. – Он впился взглядом в Рябова. – Сергей Сигизмундович, можно один раз закрыть глаза на то, что Андрей Сергеевич – социолог, и это полное несоответствие квалификационным требованиям на его должности. Но когда он начинает заигрывать с разной внешней шушерой, и это становится достоянием органов… Я предлагаю не тянуть, чтобы к нам заявились с обысками. Андрей Сергеевич сейчас напишет признание, контрразведка его зафиксирует, и дальше по цепочке.

– Я отвечу, – сказал Андрей.

– Нет уж, я закончу! – вскрикнул Арутюнов. – Имейте совесть не перебивать! Из-за ваших художеств нас уже третий день по телевизору полощут! Вы понимаете, что на департаменте теперь «экстремистская» статья?! Что это удар по всему «Микрону» может быть? По Петру Михайловичу, который только знакомится с делами?

– Если бы не ваши известные фокусы с закупками мебели, я бы решил, что вы сумасшедший.

– Да что он себе позволяет! – взвизгнул Арутюнов и так резко дёрнулся из-за своего края стола, что показалось, будто он рискует упасть в конфеты и чайные чашки. – Мне знак почётного работника сам Славский вручал!

– Андрей Сергеевич, прекратите склоку, – подал голос Рябов, – Василий Очирович, успокойтесь, я же вам сказал: мы здесь и собрались, чтобы принять решение.

– Очень на это надеюсь, – выкрикнул Арутюнов и опал на диван. – Вы же понимаете, такое нельзя откладывать!

– Да-да, – сказал Рябов. – Борис Валерьевич, – обратился он к Власову, – что вы думаете насчёт признания?

Власов быстро улыбнулся, отчего его лицо приняло виноватое выражение. Привычным движением он провёл носовым платком по лысине и улыбнулся снова.

– Да я не знаю, что сказать, – произнёс он тихим голосом и слегка развел руками, – неприятности получились серьёзные, уверен, Андрей понимает. Кто виноват – расследование покажет. Конечно, имело бы смысл – на всякий случай – описать свою ответственность. Если вдруг у проверяющих возникнет серьёзный вопрос – мы эту бумагу положим на стол. Нет – Андрей будет жить себе дальше, как ни в чём не бывало.

И он замолчал, выжидательно глядя на Рябова.

Это было серьёзно. Вот теперь ясно, что очень серьёзно. Андрей сообразил, что эти двое уже написали на него и докладную, и характеристику. Правда, что ли, могут впаять «экстремизм»…

Андрей почувствовал, как от напряжения с новой силой начинает ныть бок. Идея, что крайним за произошедшее на концерте сделают именно его, да ещё подверстают к этому тяжкую статью, прежде в голову как-то не приходила.

– Сергей Сигизмундович, разрешите теперь мне, – попросил Андрей.

– С вами, Андрей Сергеевич, мы сейчас останемся и поговорим отдельно, – сказал Рябов. – Спасибо, коллеги, уже позднее время, отпускаю вас по домам.

Арутюнов и Власов встали и, поручковшись с начдепом, исчезли.

– Вот видите, Андрей, что делается, – сказал Сергей Сигизмундович, покачав головой. – Истерика просто.

– Это вы очень точно подметили, – согласился Андрей, сглотнув. – Истерика.

– Мне бы не хотелось, чтобы это как-то отразилось… – Рябов снял очки и задумчиво покусал дужку, – вообще на чём-нибудь отразилось. И вам ведь этого не хочется, правда?

Андрей предпочёл промолчать. Кто знает, к чему клонит Рябов.

– Я с большим уважением отношусь к тому, что вы сделали на своём посту, – продолжал начдеп, – думаю, мало кто внёс такой вклад в укрепление… В укоренение даже имиджа «Микрона», как вы. Но, Андрей, надо понимать, в какой момент мы живём…

Он ещё что-то говорил. О вызовах стране, о невозможности сейчас «притормаживать», о давлении со стороны, особенно после дела Костылева.

Андрей перестал слушать, он душил холод, выползающий из солнечного сплетения. Аккуратно, Андрей Сергеевич. Надо сконцентрироваться. Каждое слово подбирать. Медленно-медленно. Некуда торопиться. Честное слово, некуда.

– Это из-за доноса, который написали эти господа? – спросил он.

Рябов прищурился, как от яркого света.

– Да ну, бросьте, Андрей. Это я вам просто хотел продемонстрировать серьёзность настроений.

Помолчали. Андрей выжидал, стараясь не показать сковавшего его напряжения. Рябов делал вид, что о чём-то задумался.

– Андрей, а вы ведь баловались литературным творчеством, правда? – наконец, спросил начдеп.

Андрей кивнул и непроизвольно улыбнулся.

– Подёнщиной больше.

– Вот, – заявил Рябов, взмахнув перед лицом указательным пальцем как дирижёрской палочкой, – это может быть выходом.

Он предлагал вместо СИЗО – роман. Документальный. О пути корпорации к арсенидному заказу. С правильными акцентами, Минсредмашем и ответственными руководителями. Это хорошее предложение, пояснял он. Исключительное. Но действовать нужно быстро. Сдать дела и перебираться под цокольный этаж – в архив.

– Ещё до запуска? – спросил Андрей, постаравшись по возможности не дрожать голосом.

Рябов выразительно на него посмотрел.