Кластер

Я сильно хромал. Тащился за Линой, держась за стены, спешил и все равно шел слишком медленно, чем сильно раздражал «молодого» человека.

− Не сдохни раньше времени, – вместо «до свидания» сказал он. Мы оказались в узком тупике, заваленном мусором. «Кропоткинский переулок», – прочел я на табличке. Разгребая ногами грязные целлофановые пакеты, рваные тряпки, обрывки газет, я брел за своей спасительницей. Она спешила.

Интересно, сколько лет прошло, с тех пор, как меня посадили, думал я, явно не пятьдесят. И даже не десять лет. Иначе моя жена выглядела бы значительно старше. Год, два года? Не больше. Как Лине удалось договориться, чтобы власти отдали ей флеш-карту с моей матрицей сознания? Ведь я оказался в Тюремном кластере, доступ к нему строго охраняется. Неужели наше государство настолько прогнило, что можно выкупить практически любого преступника? Но откуда у нее деньги?

− Что он имел в виду, – вместо этого спросил я, – когда сказал «не сдохни раньше времени»?

− Не знаю, – девушка передернула плечами. – Он со странностями. Считай, будто он пожелал нам счастливого тупи.

Из тупичка мы выбрались на широкий проспект. Город совсем не изменился, та же Москва, какой я ее помнил. Ни единого деревца внутри кольцевой автодороги – только асфальт и фасады домов с окнами, забранными решеткой и жалюзи. На каждом окне – кондиционер и очистной фильтр воздуха. Большинство прохожих в масках и респираторах. А на самом верху огни реклам. Ярче всех светился огромный экран страхового общества «Возрождение». «Не дай себе уйти навсегда. Ежемесячный страховой взнос гарантирует вечную жизнь».

− И ведь кто-то до сих пор в это верит, – моя жена усмехнулась.

Я удивился. Прежде Лина никогда не проявляла сарказм. Наверное, всему виной мое заключение. Она многое пережила за время моего отсутствия, изменилась, очерствела душой.

Из бедного района мы на флиппере перенеслись за МКАД – к обширному рублевскому району – здесь жили богачи и их родственники, каких удалось оживить. Высоченные дворцы, соперничающие с бизнес-небоскребами, подпирали затянутое свинцовыми тучами серое небо. Рублевку было видно издалека, даже с Проспекта Вернадского. Вокруг дворцов сновали быстрые катера, занимали места на парящем в небе паркинге, стартовали с многоярусных балконов.

− Ничего не изменилось, – пробормотал я. И сделал вывод, что отсутствовал совсем недолго.

Здесь мы сделали пересадку и перенеслись на очередном флиппере в Мытищи. Лина приготовила нам комнату в придорожном мотеле возле федеральной трассы, в таких обычно останавливались дальнобойщики. От флип-станции пришлось идти пешком. Дорога далась мне нелегко, я все время останавливался, просил девушку подождать, присел на лавку возле детской площадки и никак не мог заставить себя подняться… Это тело никуда не годилось. Хотя мышечный тонус был в порядке. Я пришел к выводу, что всему виной болезнь, уничтожающая организм.

В конце концов, мы добрались до мотеля. В номере была одна большая кровать, прилегающая к ней кухонька метров на шесть, совмещенный санузел и допотопный ЖК-телевизор в сорок два дюйма на стене. Девушка немедленно включила его, сбросила кроссовки и развалилась на кровати. Выглядела она сногсшибательно, и двигалась в точности, как моя жена. Тело обычно сохраняет рефлексы. И новый владелец часто копирует жесты предыдущего.

− Прими душ, – бросила она, – от тебя воняет.

Я послушно прошел в ванную, стащил с себя майку, посмотрел в зеркало. Доставшееся мне по наследству лицо старика сохранило следы лишений и страданий, которые пришлись на его долю. Нос, похоже, был перебит в драке, во всяком случае, одна ноздря дышала лучше другой, и крупная горбинка – костная мозоль – говорила о давней травме. Плечи у старика были на удивление крепкие, как будто он всю жизнь таскал тяжести, возможно так и было. Мышцы ног тоже. Он был бы в хорошей физической форме, если бы не болезнь. Рак никому еще не шел на пользу. Я поднес к глазам руку, ладонь скрючена, вся в пигментных пятнах, но костяшки набиты, как у опытного бойца. Похоже, мне досталось тело бывшего спортсмена, боксера или участника боев без правил. Вот только с тех пор, как он последний раз был на ринге, прошло много лет.

Я помочился, пересиливая резь в паху. Подошел к раковине, прополоскал рот и произвел ревизию зубной полости. Зубов у меня оказалось немного, по большей части гнилушки. Но радоваться было особенно нечему, так что моя нефотогеничная улыбка никого не напугает.

Когда я появился из ванной, «моя жена» даже головы не повернула, она с интересом смотрела какое-то жестокое шоу – под рев толпы гладиаторы молотили друг дружку. Я тенью прошел на кухню, залез в буфет и достал нож – большой и острый стилет. С таким можно охотиться на крупного зверя. Покопался еще в кухонной утвари. Нашел раскладную вилку и сунул в карман. Пригодится. Затем, пряча нож, вернулся в комнату и присел на край кровати. На экране одного из гладиаторов повалили и стали бить битами. Девушка восторженно зааплодировала.

Тут я сгреб гадину за волосы, прижал к горлу острое лезвие.