Клаустрофобия

Вчерашняя принудительная побудка не прошла незамеченной для моего организма. Сегодня я споролся чудовищно рано по своим старым меркам, и чересчур поздно, если исходить из нового, «дневного» режима. На часах было около двух, и я не вполне отчетливо понимал, на каком свете я нахожусь. Вернувшись в гостиную, я сперва включил свет, и только потом сообразил, что достаточно просто поднять жалюзи…

Свет хлынул в комнату, и я уверенно взял с книжной полки томик Акутагавы. Давно я его не перечитывал… Я плюхнулся на диван, закинул ноги на спинку и раскрыл книгу наугад. Вернее, она сама раскрылась на моем любимом рассказе — «Зубчатые колеса». Есть в нем одна фраза, что цепляет меня за печенку…

За стеной что-то зашумело. Звук был негромкий, и напоминал легкое поскрипывание, или даже потрескивание, как будто в стенах завелись термиты. Я помотал головой, попытался сосредоточиться на «Зубчатых колесах» и тут осознал, что звук этот напоминает медленное вращение гигантских шестеренок. Массивных, жирно-черных от смазки колес с квадратными зубцами, что смыкаются с хрустом и натужно поворачивают друг друга. От этого сравнения у меня опять заныла поясница.

Я встал с дивана, подошел к турнику и не глядя вскинул руки. Я делал так сотни раз: просто поднимал руки, и перекладина сама ложилась в ладони, а дальше мне надо было поджать ноги и повиснуть, но сейчас… Я ударился о перекладину запястьями.

Я задрал голову и недоверчиво осмотрел перекладину. На вид она не изменилась. И расстояние от нее до косяка осталось прежним. Все еще недоумевая, я отступил на шаг и взглянул на потолок. Мне показалось, или он стал ниже? Чувствуя себя полным идиотом, я подпрыгнул и мазнул по потолку ладонью. Раньше я едва доставал до него кончиками пальцев…

Сердце после прыжка успокаиваться не пожелало. Оно колотилось где-то между желудком и горлом, прыгая, точно резиновый мячик… На лбу выступила испарина. Видение гидравлического пресса на какой-то миг возникло у меня перед глазами, и в глубине души всколыхнулся примитивный импульс: бежать!

Бежать!!!

Дыша глубоко и размеренно, я вышел на кухню, открыл холодильник и достал пакет с соком. Наливать сок в стакан я не решился. Не хотел видеть, как дрожат мои руки. Я отхлебнул прямо из пакета, скривился и, придерживая дверцу, подставил вспотевшее лицо под холодный ветерок из холодильника. Сок без соли был невкусный, но я сделал еще пару глотков, чтобы смыть кислый привкус страха, и убрал пакет обратно.

Он не поместился.

Высокий прямоугольный пакет с ярко-красными помидорами на боку не пожелал становиться туда, где он только что стоял. Не влез по высоте. Расстояние между решетчатыми полками холодильника оказалось меньше высоты пакета… Меня всего затрясло, и я с силой, скомкав толстый картон, впихнул пакет в холодильник и захлопнул дверцу.

Она не хлопнула. Точнее, она не чмокнула. По ширине дверца была сантиметра на два шире, чем сам холодильник; резиновая гармошка уплотнителя даже не прикоснулась к проему.

Я попятился. В коридор я вышел спиной вперед и не отводя взгляда от холодильника. Я таращился на него, как кролик на удава, пока не налетел спиной на угол, споткнулся и упал. Вскочив, я двигался стремительно и бездумно. Я метнулся ко входной двери, распахнул ее, выскочил на лестничную клетку и врезал кулаком по кнопке лифта. Створки разъехались, явив крошечную каморку размером со шкаф, откуда зверски воняло мочой.

Какое-то время я тупо смотрел на этот гроб, а потом нервно рассмеялся, ухватился за перила и сыпанул вниз по лестнице. По дороге я глянул вниз и чуть не упал. Колени у меня подкосились, и я с размаху сел на ступеньку.

Что-то там было не так. То, что я увидел в лестничном колодце, было неправильно… Перспектива. Слишком туго была закручена спираль лестничных пролетов. Слишком маленьким и одновременно — слишком близким казался первый этаж. Слишком все это было неестественно. Как на гравюрах Эшера. И сверху было то же самое. Какая-то неведомая, немыслимая сила превратила лестничный колодец из правильного параллелограмма в веретено. И я сидел в самой его сердцевине.

С лестницы надо было убираться. И поскорее. При мысли, что сквозняк захлопнул за мной дверь, я похолодел. Но зря: дверь оставалась открытой. Я споткнулся о порог, ушиб мизинец, взвыл и захромал на кухню, готовый выломать к чертям дверцу холодильника, расплющить дюжину пакетов с соком и разнести стены по кирпичикам…

С холодильником было все в порядке. Дверца была закрыта и прилегала чуть ли не герметично. А когда я набрался смелости и открыл ее, смятый пакет сока спокойно стоял на нижней полке, не доставая до верхней сантиметров пять — как всегда.

Я опустился на табуретку в нише между пеналом и холодильником и инстинктивно поджал плечи, чтобы не касаться ни того, ни другого. Не поднимаясь, я снял с холодильника телефон и с трудом вставил палец в отверстие в наборном диске.