Клавдия Партичелла, любовница кардинала

Сердце графа Кастельнуово буйно забилось. Воспоминание о Филиберте, насмешливые слова кардинала зажгли пламень в крови. Он готов был убить его. Убить тирана, явиться к народу и сказать: «Я твой освободитель! Я отомстил за тебя!» Последовать великому примеру Брута! Безумные мысли вихрем проносились в голове графа.

Кардинал в это время спросил:

— Желает мой народ еще чего-нибудь?

Граф Антонио Кастельнуово овладел собой и ответил с грубой откровенностью.

— Народ требует устранения Людовико Партичеллы, изгнания Клавдии и возвращения дворца на Фиерской площади в народное пользование.

Советник насмешливо прервал его.

— Право, требования народа слишком скромны. Я стар и сам желаю уйти. Но, признаться, я не понимаю, почему моя дочь должна оставит Трент?

Кардинал остановил Партичеллу нетерпеливым, жестом:

— Требования не только не скромны, они бессмысленны, мой дорогой Людовико! Их нечего обсуждать. Прежде чем бунтовщики добьются твоего устранения и изгнания Клавдии, им придется переступить через труп Эммануила Мадруццо. Вы, послы, идите и передайте пославшим вас, что их смешные просьбы весьма позабавили кардинала, Трентинского князя. Зачинщиков бунта я разыщу. Я думал, что народ просит смягчения поборов, даровой раздачи хлеба. А оказывается, они хотят угрозами добиться ограничения княжеской власти. Нет, нет! Идите и передайте им, что Эммануил Мадруццо не склонит головы перед чернью!

— Князь, от твоего ответа может пролиться, кровь.

— Народ сам будет в этом виноват.

— Кардинал, не забывай, что церковь Христова учит князей быть не тиранами, а отцами народов!

— Послушных народов, а не бунтующей черни.

— Уступи — и страсти народные улягутся.

— Уступка при создавшихся условиях была бы отречением от власти.

— Князь, в последний раз умоляю тебя, подумай! Ты достаточно силен, чтобы подавить бунт, но ты посеешь ненависть в тысячах сердец. Покажи, народу, что ты умеешь быть милостив.

Рыцарь говорил горячо и страстно. Слова его, казалось, тронули кардинала. Он задумался. Эммануил был добрым человеком и боялся кровопролития.

— Уйдите на время. Я соберу совет и сообщу о моем решении.

Три рыцаря вышли из зала.

Совещание кардинала с Людовико Партичеллой отняло немало времени. Кардинал готов был согласиться на освобождение дона Беницио. Партичелла советовал отказать во всех требованиях. Наконец, кардинал настоял на своем, и советник склонился перед волей князя. Послы вновь были впущены в зал.

— Я решил принять только одну из ваших просьб. Завтра я предложу Придворному Совету освободить дона Беницио и постараюсь уговорить Совет присоединиться к моему решению. Большего обещать не могу.

— Мы передадим это народу.

С этими словами три рыцаря поклонились и вышли.

Толпа ждала нетерпеливо, так как колокола уже отзвонили Аве Мария. Когда граф Кастельнуово сообщил о решении князя, нестройные крики огласили воздух. По знаку коменданта его «суцци» врезались в толпу. Рыцари обнажили мечи. Столкновение грозило обратиться в восстание. Но безоружный народ в страхе рассыпался по улицам, убегая в дома, и рыцари вынуждены были отступить.

Ночь спустилась над городом. Двери домов заперлись на засовы. Ни в одном окне не было видно света. На опустевших улицах гулко раздавались шаги «суцци» и стражников.

Барон Гресталь отправился во дворец Альбере лично представить доклад о событиях дня. Он застал кардинала в обществе Людовико Партичеллы. Князь и советник поблагодарили барона и отпустили его. В ту же ночь граф Кастельнуово, опасаясь ареста за участие в бунте и за дело в монастыре Святой Троицы, бежал в Италию.

На следующий день кардинал собрал Придворный Совет, чтобы обсудить воскресные события. Было решено освободить дона Беницио, но на год изгнать его из пределов княжества.

Тем же вечером дон Беницио в сопровождении двух «суцци», был отправлен в монастырь в окрестностях Брессаноне. Людовико продолжал выполнять свои обязанности старшего советника, а Клавдия — далекой любовницы.

Постепенно народное возбуждение стихало. Сентябрь прошел без событий, на которых стоило бы останавливаться. Кардинал с возраставшим нетерпением ждал папской буллы, которая позволила бы ему жениться на Клавдии, продолжавшей жить в замке Тоблино.

Глава IX

Наступили первые дни октября, но добрые вести не шли из Рима. Вмешательство королевы Испанской и короля Венгерского, ходатайства брата Макария Венецианского и Витторио Барбакови, духовников кардинала, не могли ускорить решений Александра VII. Эммануил Мадруццо истратил на посольства и на подарки свыше ста тысяч флоринов. Его «свадебное приданое» было готово. Папа молчал.

Задержка волновала князя, но не лишала надежды на благоприятный ответ. За последнее время он окончательно забросил дела княжества, жил со дня на день, читал любимых классических авторов и проводил бесконечные часы в прекрасных верхних покоях замка, наполненных богатыми одеждами, серебром, драгоценностями, медалями, древностями и коллекциями мрамора, собранного в различных частях епископата.