Клавесин Марии-Антуанетты

– Это невозможно! Я не в силах переносить такую какофонию! Прикажи, чтобы мне принесли нюхательную соль, от этой потусторонней музыки у меня разболелась голова!

– Подожди еще минуту, Туанетта! – воскликнула принцесса с болезненной горячностью. – Разве можно беспокоить души мертвых нашими земными заботами? И потом, он еще не доиграл до конца!

Кардинал снова опустил руки на клавиши, и из-под его пальцев донесся какой-то немыслимый, мучительный, пугающий аккорд – да и не аккорд вовсе, а противоестественное, чудовищное, болезненное сочетание звуков…

В следующее мгновение мучительная музыка замолкла, и человек в красной мантии растаял, растворился, словно его и не было… да, впрочем, правда ли он был здесь?

Мария-Антуанетта огляделась по сторонам, как будто проснувшись от тяжелого сна.

– Что это было?.. – пробормотала она, наморщив высокий лоб и проведя пальцами по глазам. – Мне показалось, что…

– Тебе ничего не показалось! – жарко выдохнула принцесса. – Ты видела, видела и слышала! Для нас ненадолго приоткрылась дверь иного мира… я уверена: покойный кардинал явился именно для тебя! Он хотел тебе что-то сообщить и не нашел другого способа, кроме этой удивительной мелодии…

– Но этого не может быть! – запротестовала здравомыслящая королева. – Я, должно быть, просто устала…

Ей было очень трудно признать, что она только что столкнулась с чем-то непостижимым. Воспитанная в практичных и приземленных правилах венского двора, она не допускала существования явлений и предметов, выходящих за рамки традиций и приличий, за границы обыденности и здравого смысла. Она охотно признавала право на видения за своей экзальтированной подругой, причем относила эти видения на счет больных нервов принцессы Роган, а еще больше – на счет ее несчастливой семейной жизни. Принцесса страстно любила своего мужа, тот же не ставил ее ни в грош, постоянно помыкал ею, оскорблял ее. Немудрено, что несчастная принцесса искала утешения у мертвецов. Но чтобы сама Мария-Антуанетта увидела привидение…

Жужу, собачка принцессы, уселась посреди персидского ковра и тонко, жалобно завыла.

– Вот видишь, Жужу тоже чувствовала его присутствие! – воскликнула принцесса. – В присутствии кардинала она не смела подать голос, зато теперь…

Дверь музыкального салона приоткрылась, на пороге появился маркиз де Водрейль. На лице его было не свойственное маркизу удивление.

– Что за адская музыка здесь раздавалась? – проговорил он, переводя взгляд с Марии-Антуанетты на принцессу.