Клей

Она очень хорошая девочка, просто замечательная. Если б только она чуть больше мне нравилась. Терри однажды сказал, что характер не отфачишь, когда Голли заявил, что у его девчонки из школы хороший нрав. Мы познакомились в магазине пластинок «Голден олдиз» на Хеймаркете. Она спросила у продавца старую запись Стива Харли и «Кокни Ребел» – «Приходи ко мне в гости, рассмеши меня».

– Простите, – ответит тот.

Сам не знаю почему, но я подошёл к ней и сказал:

– Это лучшая запись всех времён и народов.

Сначала она посмотрела на меня так, будто хотела сказать «отвяжись».

– Да, у моего брата была эта пластинка, но он переехал и забрал её с собой. А мне не даёт, – сказала она, подняв брови, такие красивые, мягкие и ровные.

– Надо сходить в «Свит инспирейшн» на Толлкросс, сказал я, – у них-то точно найдётся эта пластинка. Я, кажется, видел её там на прошлой неделе, – соврал я. – Хочешь, могу тебя проводить.

– Хорошо, – улыбнулась она, и я почувствовал, как внутри меня что-то кольнуло. Когда она улыбнулась, её рот стал чётко лунообразным и форма лица изменилась до неузнаваемости.

Иногда она казалась очень миленькой. Проблема в том, что девочка она довольно толстая, ну не толстая, а, скажем, крупная, и волосы у неё светлые, ближе к рыжему. Мы пошли по улице, всю дорогу я стеснялся, что кто-нибудь нас заметит и подумает, что мы гуляем. Хуже всего на свете было бы повстречать Джуса Терри. Не то чтоб она мне не нравилась, просто она не была похожа на тех худышек с большими сиськами из порножурналов, а именно такие мне, в общем-то, и нравились.

Всю дорогу мы говорили только о музыке, выяснилось, что она знает в этом толк. Поговорить о музыке с девчонкой, которая разбирается в вопросе, было просто здорово. В моей школе таких нет, то есть, конечно, должны быть, но я их не знаю. То есть они, конечно, в курсе хит парадов и всякой херни, но когда начинаешь говорить об альбомах, они молча смотрят, как коровы. Я даже обрадовался, когда и на Толлкросс Стиви Харли не оказалось и нам пришлось идти до Саут-уока, а потом аж до конца Лейт-Уока, пока наконец мы не нашли пластинку. Её имя Сабрина показалось мне очень даже красивым, но мне не понравилось, когда она сказала, что друзья зовут её Сэб. Сабрина мне больше нравится. Так экзотично и таинственно и не похоже на марку на марку автомобился, я ей так и сказал. К этому времени я понял, что хочу не только обсуждать с Сабриной музыку, я хочу, чтоб мы сделали с ней это. Это лучший из всех шансов, которые мне когда-либо выпадали, потому что с ней я могу говорить о том, что мне интересно, и ей это не надоест, как всем остальным. Кроме того, с ней я чувствовал себя ужасно расслабленно.

Короче, мы пошли в «Уимпи» выпить колы и съесть чипсов. По тому, как она смотрела на прилавок, видно было, что она съела бы и гамбургер, но она не хотела, чтоб я подумал, что она жадина. В следующий раз мы встретились в «Облаках», в субботу, в тот вечер, когда Голли попался. Она пришла с друзьями. Мы станцевали пару медляков, но в основном сидели внизу и разговаривали о группах. Я нервничал из-за того, что там собрались все мои друзья, и даже обрадовался, когда она сказала, что ей нужно домой, и мы рано ушли, чтобы прогуляться по городу. Думаю, что только Рентон и Мэтти из Лейта видели, как мы уходили. По дороге мы целовались и говорили о музыке. Я проводил её до Далри, а потом поспешил домой по Горджи-роуд и прямиком в район.

Короче, я всё пропустил, пропустил все события. Энди Гэллоуэя, малыша Голли, моего маленького друга, забрали в КПЗ на доследование. Никаких залогов и порук, социальная работа, психиатрическая экспертиза, суд. Вот что бесит меня больше всего, вводит в депрессию, как говорит моя мама: я ничего не могу изменить в ситуации с Голли, и я ещё не в состоянии решить вопрос с еблей.

Я просто знал, что, если я не присуну кому-нибудь в ближайшие недели, нет, дни, я так и останусь девственником, обречённым жить с мамой и папой до конца дней. Ставки пиздец как велики. Я был готов. Более чем. Я только и думал что о сексе.

Секс. Секс. Секс.

Я позвонил Сабрине, и мы договорилис встретиться в «Уимпи» во вторник. Мы сидели и целовались, пока я чуть не кончил прям в штаны. Хорошо было, но мало. Я собрался с духом и спросил, не хочет ли она зайти ко мне, послушать пластинки в субботу, когда мама с папой будут в «Тартан-клубе».

Сабрина хитро так улыбнулась и сказала:

– Ну, если хочешь.

Я сделаю это.

Приходи ко мне в гости, рассмеши меня…

Я не мог дождаться субботы. Время тянулось как резина. В среду вечером я вышел из дома, чтобы позвонить ей, хоть это и совсем не круто. Телефонную будку разъебали. Пришлось идти домой и звонить тайком. К телефону подошёл её отец. Я спросил её срывающимся голосом. Она казалась вполне спокойной, как будто ей пофиг, и я даже засомневался, придёт ли она. Мне пришлось говорить шёпотом, и я думал, что, если зайдёт мама или папа, я немедленно зардеюсь. Потом я старался говорить грубее, как будто звоню приятелю.