Клей

На его щеке остатки мяса, сукровицы, ещё какой-то дряни. Изо рта воняет, хотя это сложно почувствовать на фоне запаха, исходящего от разлагающегося трупа. Его глаза приобрели неестественный блеск, свойственный одержимым страстью, людям, даже кажется, что это глаза безумца. Он подходит ближе к Сандре. Мария плетётся за ним. У Сандры замирает сердце, она поворачивается спиной к Мигелю. Слышен хруст хрящей. Мигель вгрызается в кисть Динары. Твёрдые кости плохо поддаются его зубам. Он руками ломает их и отгрызает сухожилия и связки. Но почти вся пятерня остаётся на Сандре. Мигель сплёвывает остатки. Он чувствует себя доисторическим животным. Снова блюёт. Вокруг всё пространство напоминает скотобойню. Ошмётки мяса, кровь, блевотина. И ужасающее зловоние.

– Спасибо, – мямлит Сандра сквозь слёзы. – Мне жутко страшно, и я не знаю, что делать с этим страхом. А вдруг остатки кисти Динары начнут гнить, и этот гнилостный процесс перейдёт ко мне?

– Это вполне возможно, – предполагает Оливер. – Но, надеюсь, к тому времени мы выберемся отсюда.

– Помечтай! – внезапно вспыхнувшие экраны и голос Макса грохотом отзываются в комнате. – Ха-ха-ха! Какие вы молодцы! Ведь придумали, что сделать. Теперь уберите и продолжайте работать по правилам. Всё идёт по плану. И я этому чрезвычайно рад.

– Объясни, пожалуйста, зачем тебе всё это? Неужели, чтобы стать знаменитым и получить премию за научное открытие? – спрашивает Оливер.

– А ты не думал, что это всё вторично, а главное – я просто так развлекаюсь. Мне нравится наблюдать, как вы, люди, находите выход. Да ты не забивай себе голову. Просто делай, как написано. Не надо всё анализировать.

– А ты просто больной. И это факт.

– Пусть будет так, мне плевать, что ты там обо мне думаешь. А сейчас заткнись и выполняй мои приказы. Кстати, касается всех. Уберите всё и избавьтесь от трупа.

Макс отключается. Стоит минутная тишина. Помещение похоже на анатомический театр. Оливер подходит, берёт труп Динары за ногу и волочёт его в туалет к утилизатору. Раздаётся щелчок включения и хруст засасываемых и дробящихся костей. Оливер успевает отскочить, чтобы вылетающие из утилизатора ошмётки не достали его. Тем не менее он весь грязный, в сукровице, крови и ещё бог знает в каком трупном дерьме. Утилизацию начинает с ног, и постепенно всё тело засасывает, остаётся голова. Машина издаёт булькающий звук и замирает.

– Чёрт, хоть бы не сломался! – орёт Оливер утилизатору.

Подходит рыжий с девочками. Мигель и Мария остаются в комнате. Мигель и так много пережил и сейчас приходит в себя, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Похоже на тихое помешательство. Не часто приходится откусывать человеческое мясо от трупа. Оливер ещё раз нажимает кнопку, чтобы оживить утилизатор. Тишина. Снова пытается нажать. Тишина.

– А попробуй выключить из сети вообще, обесточить на пару минут. Может, он перегрелся? Вряд ли его использовали для таких целей, – предлагает рыжий.

– Да мне тоже кажется, что он использовался для утилизации мусора, бумаги, ну никак не трупов, – соглашается София.

– Что это ты во множественном числе говоришь «трупов»? У нас один труп. Оговорочка, – подмечает Сандра, передёрнувшись в ознобе от мыслей.

София молчит и смотрит на Сандру. В их глазах ужас от понимания ситуации и неслучайной оговорки. Тем временем рыжий засекает время, чтобы дать остыть машине и включить снова. Включают, и ура, она работает.

– Отойдите, тут летят ошмётки во все стороны, – предупреждает Оливер.

Все отходят к входной двери и смотрят, как засасывает с ужасными звуками и скрежетом голову Динары. Как она плющится и морщится под давлением. Вот и последний её тонкий волосок исчезает в недрах утилизатора, перерабатывается в муку. Всё. Нет её, как и не было. Все стоят молча, провожая то, что было Динарой. И если существуют человеческие души, то в данном случае она перемололась в мясорубке вместе с мясом и костями в фарш, который сгорит в топке утилизатора. Но у Динары вряд ли была душа, если судить по ведическим правилам. Как раз в этот момент появляется запах жареного мяса. Приторно сладковатый запах с примесью кислятины и гниения. Через минуту утилизатор выплёвывает сообщение о выполненной работе и выключается. Теперь надо вымыть всё кругом и помыться самим. Хотя смыть с себя воспоминания не удастся, разве что окунуться в иллюзию чистоты. Все ощущают себя убийцами, расчленителями или, по крайней мере, соучастниками.

Но в этих условиях только так можно спасти свою жизнь. А когда речь заходит о своей жизни, что ни говори, альтруизма мало. Никто не будет отдавать тебе свою жизнь. Нет героев. Когда-то, лет сто назад были герои, воевали, отдавали свою жизнь за победу. Но это, кажется, были необразованные люди или больные психически. А скорее всего и то, и другое. Какой умный, психически здоровый человек, отдаст свою жизнь ради чего-то там? Пусть даже победы или жизни другого человека, близкого, родного. Бред. Никто и никогда.