Клейма ставить негде

— Нет, применение мною оружия было вынужденной мерой для спасения жизни мальчика, в которого целился Аркадий Туз, за несколько секунд до этого хладнокровно застреливший его бабушку. О том, какой он «хороший» человек, мне стало известно позже. А вчера, на Лисянского, жить или не жить ребенку — решали считаные секунды… — все так же не глядя на нее, в очередной раз парировал Гуров.

— А как вы определили, что он целился именно в мальчика? С чего вы взяли, что он собирался убить ребенка? — зачастил «моднявый», как видно, уязвленный словами Льва о его коллеге по депутатству. — Например, корреспондент телеканала «Ливень» уверен в том, что Аркадий Туз был убит в тот момент, когда уже, по сути, отказался от своего намерения стрелять. Что скажете на это?

— Корреспондент телеканала «Ливень» может предполагать на уровне пресловутого «хайли лайкли» все, что угодно, — он за это ответственности не несет. А я, как офицер государственного ведомства, обязанный охранять жизнь законопослушных граждан, несу, по меньшей мере, моральную ответственность, если бы мною не были предприняты меры по нейтрализации опасного психопата, стрелявшего в людей! — жестко отчеканил Лев, измерив его уничтожающим взглядом, — Если бы я не выстрелил или если бы выстрелил, но промахнулся, ребенок неминуемо был бы убит. Почти одновременно со мной Аркадий Туз выпустил заряд дроби, и только пули, выпущенные из моего пистолета, изменили направление ружейного ствола, благодаря чему дробь ушла в стену дома напротив.

— Этого выстрела из ружья не было! — протестующе взвизгнула «правозащитница».

— Был! — твердо возразил Гуров. — Есть показания свидетелей, которые находились рядом. Я понимаю, что Арсений Емельчак теперь из кожи вон вылезет, чтобы меня или выгнали с работы, или даже посадили. Но, думаю, ничего у него не выйдет. В Госдуме достаточно много честных, порядочных людей, которые вышвырнут из своего состава негодяя и потомственного садиста. Как явствует из уголовного дела Аркадия Чунюрина, некогда осужденного за зверское избиение и изнасилование молодой женщины на семь лет строгого режима, в детстве братья Чунюрины развлекались весьма необычным образом…

Несмотря на протестующие «ахи» и «охи» некоторых из членов комиссии, Лев вкратце рассказал о живодерских проделках Чунюриных.

— Это неправда! — снова взвизгнула «правозощитница».

— Нет, это правда! Это показания односельчан Чунюриных, которые официально зафиксированы в уголовном деле следователем районного ОВД! — вновь жестко осадил ее Гуров.

— Прошу прекратить этот неорганизованный галдеж! — Шупялов раздраженно стукнул ладонью по столу. — Наша задача — оценить правомерность применения Гуровым оружия, а не морального облика Аркадия Туза. Кто желает высказаться?

— Позвольте мне! — поднялся со своего места полковник Костюченко. — Выслушав все «за» и «против», я пришел к однозначному выводу… Полковник Гуров, применив в ходе вчерашнего ЧП свое табельное оружие, поступил абсолютно обоснованно, как и надлежало поступить настоящему офицеру. Если бы не его решительные действия, жертв негодяя, открывшего огонь по случайно оказавшимся в том месте и в тот час людям, было бы гораздо больше. Считаю, что полковник Гуров заслуживает не осуждения, а награды за достойное служение закону и обществу. У меня все.

Во время этого выступления в зале царила напряженная тишина. У Шупялова вытянулось лицо, глаза приобрели оловянный оттенок, начал подрагивать подбородок. Едва Костюченко закончил, он, стиснув кулаки, недовольно осведомился:

— Кто-то еще хочет высказаться?

Представитель прокуратуры, пожав плечами, объявил, что если сказанное Гуровым соответствует действительности, то каких-либо оснований для привлечения его к ответственности он не находит. Зато хлюст и «правозащитница», выступившие следом, разразились пространными спичами, в которых поставили вопрос о возбуждении уголовного дела и наказании Льва за «злоупотребление служебным положением». Представитель Следственного комитета, напротив, категорично высказался в поддержку действий Гурова. В общем и целом большинство присутствующих так или иначе не поддержали обвинительный уклон и одобрили действия Льва как оправданные и обоснованные. Последним выступил Орлов. Говорил он сдержанно, но достаточно жестко и категорично: