Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

Однако если в первой половине 1937 г. мелкими уступками крестьянам и показательной поркой местных руководителей власти пытались завлечь единоличника в колхозы, то в середине 1937 г. эти «переговоры» были оборваны, теперь единоличники снова стали «кулаками» и подлежали изоляции или физическому уничтожению в ходе самой кровавой и массовой операции НКВД по приказу № 00447. В ситуации введения новой конституции, которая давала право прежде лишенным его принять участие в новых выборах, именно «кулаки» и подпольные религиозные структуры виделись властям центрами формирования оппозиционных настроений – или, по крайней мере, власти использовали это довольно мощно в своих кампаниях.

Отсутствие четких критериев определения того, кто может быть подведен под рубрику «кулак» во время массового раскулачивания начала 1930-х гг., позволило использовать это понятие максимально широко и произвольно, а с середины 1937 г., несмотря на то что «кулак» был ликвидирован в основном еще в начале 1930-х гг., снова актуализировать этот термин. Клеймо «кулака», как и «белого», «попа», «бывшего» (должностные лица при царском режиме), было своего рода неустранимым свидетельством враждебности, касавшимся в том числе детей и родственников этих людей. Большинство жертв не только «кулацкой», но и национальных операций НКВД 1937–1938 гг. составили, прежде всего, крестьяне.

Тот факт, что суды над руководителями районов, сельсоветов, колхозов не прекратились с началом массовых операций НКВД, но теперь они заканчивались нередко расстрельными статьями, поставил перед исследователями вопрос об их месте и значении в общем шквале репрессий 1937–1938 гг.[13] Р. Маннинг видела в них и мобилизационную стратегию, и орудие центра для наказания местных руководителей, которые сопротивлялись проведению операции НКВД по приказу № 00447[14]. Н. Верт также считает эти суды способом мобилизации крестьянства на выявление врагов народа среди руководящих кадров районов, совхозов и колхозов[15]. А. Гетти рассматривает данные суды как проявление борьбы Сталина с провинциальными баронами и их кланами, как мощную атаку центра в его борьбе 1930-х гг. с периферией[16], связывает саму операцию с предстоящими выборами по новой конституции.

Конституция СССР 1936 г. (БССР 1937 г.) заявляла о гарантиях свободы совести и вероисповедания и восстанавливала в гражданских правах «лишенцев» – людей, лишенных избирательных и других прав, в том числе бывших кулаков, «религиозников», «церковников» и других прежде маргинализированных групп, все они формально становились полноправными членами советского общества. Если прежде выборы в СССР проводились с одним кандидатом на место, подобранным местным партийным кланом и при открытом голосовании, то теперь выборы должны были быть всеобщими, равными, прямыми и тайными, с несколькими кандидатами на один пост[17].

Проект конституции 12 июня 1936 г. был напечатан в газетах с целью всенародного обсуждения. Устраивались публичные читки, обсуждения на местах – на заводах, в колхозах и т. д., в газетах не уменьшался поток передовиц, заметок, цитат, высказываний советских граждан о достоинствах и недостатках документа. Таким образом, с одной стороны, создавалась иллюзия причастности каждого к достижениям предыдущего периода «строительства социализма», к тому, что стал возможным переход к следующей стадии, а с другой – ответственности каждого за провозглашенное будущее[18].

О ходе проработки текста конституции с мест в центр шли докладные записки, которые строились по довольно стандартному образцу для такого рода документов: 1) проведенная организационная работа местных органов; 2) имитация массовой поддержки путем включения положительных примеров, высказываний, а также публичных разоблачений «скрытых врагов»[19]; 3) отрицательные настроения, которые квалифицировались как антисоветские выступления «отдельных элементов». Таким образом, в кампании проработки проекта конституции пропаганда была тесно соединена с мобилизационными стратегиями. Из многочисленных докладных следует, что власти ожидали, что «религиозники, церковники и сектанты», «кулацкие элементы» попытаются использовать возможности, провозглашенные новой конституцией, захотят и смогут объединиться в своих требованиях открытия церквей и молитвенных домов и главное выступят организованно во время выборов против предложенных кандидатур и попытаются «протянуть своих людей» в органы власти. Одновременно на самом высоком уровне звучало как аксиома, что не все представители советской власти смогут выдержать проверку выборами.