Клеймёный

– Идея, конечно, хорошая. Но до конца смены нам с тобой еще далеко. Так что душу не трави. Мало ли что случиться может, – ответил всегда задумчивый и серьезный сержант Покар, блеснув белоснежными зубами, казавшимися на фоне его черной кожи чем-то неестественно болезненным.

– Да что тут может случиться? Сидим в глуши годами. Света белого, можно сказать, не видим. Одна радость «Турнир гарвов». Если бы не ставки, давно бы уже тут зачах да плесенью покрылся. Жак, а тебе когда на свободу билет дадут? – не унимался Угуляев.

Он отвернулся от экрана общего обозрения, на который была выведена картинка безжизненной поверхности Пекла, и выжидающе уставился на Покара.

– Два месяца и десять дней. Если быть точным, – хмуро отозвался сержант.

– Счастливчик. А я свой билет на свободу пару месяцев назад отгулял. Мотался к маме на Атубак. Вовремя успел. Сейчас, говорят, с сообщениями вообще туго. После того как в столице переворот свершился и Имрана свергли. И чего, спрашивается, народу не сиделось? Чем им Имран помешал? Нормальный был король.

– Ты бы, Берда, следил за языком, – одернул напарника Жак Покар. – Имран теперь государственный преступник, кровавый тиран, которого, хвала всевышнему, казнили. И одобрение или согласие с его политикой может закончиться печально для такого смельчака. Я надеюсь, ты меня понял?

– Чего тут непонятного. Был один тиран, теперь их много, – многозначительно вздохнул Берда Угуляев и повернулся к экрану.

– Не понимаю, ты смелый такой? Или просто дебил? – удрученно заявил Жак Покар.

– Да кого нам бояться. Мы на самой окраине мира, сторожим отбросы общества, на которых всем начихать. Так что не смеши мою гусиную печень, всем наплевать на меня и мои слова, – сказал Угуляев.

– Это ты Филину скажешь, когда он тебя на «Турнир гарвов» первым рейсом пошлет, – сказал Покар, возвращаясь к работе. Из анализатора пришел расшифрованный пакет данных. Жак тут же развернул их, вгляделся в ровные строчки букв и цифр и присвистнул от удивления.

– Берда, а разве мы ждем новый груз? Вроде по расписанию товарняк должен прибыть не раньше чем через месяц?

– Кажись, так, – неуверенно ответил Угуляев. – А что случилось-то?

– К Пеклу подходит грузовой корабль. Опознавательные знаки товарняка. Все коды доступа верные. Похоже, в столице либо опять кого-то свергли, либо суперчистки продолжаются, – проворчал Покар.

– Все этим столичным гаврикам не успокоиться. Надо сообщить Филину.

– Расчетное время прибытия груза? – уточнил Покар.

– Сорок минут до входа в зону Пекла.

Жак Покар выбрал из списка сотрудников форпоста «Южный» иконку с изображением полковника Филина и нажал вызов. В последний момент он вспомнил, что полковник уже ушел с дежурства и сейчас, вероятно, либо зависает в «Дирижабле», либо развлекается в каком другом месте. Если Филин посчитает, что его оторвали от отдыха по пустякам, обязательно найдет способ вернуть должок. Все знали, какой взрывной характер у полковника Филина, так что нарываться лишний раз Покар не хотел, но инструкция требовала информировать командование об экстренной ситуации, и он поступил согласно букве инструкции. Но уверенности в завтрашнем дне этот аргумент не прибавил. Покар ждал появления полковника Филина с замершим сердцем.

* * *

Игнат Филин ослабил узел форменного галстука и откинулся на спинку кресла. В правой руке бокал с виски, в левой зажата тлеющая сигара. Жизнь определенно удалась. По крайней мере, в этот вечер. После изнурительно-отупляющего дежурства нет ничего лучше расслабиться в компании друзей в вирт-клубе, наблюдая за стриптиз-шоу «Красотки в пене», транслируемого с высоким разрешением прямо из столицы. Эффект полного присутствия.

По правую руку – капитан Игнатенко, по левую – капитан Рублев. Старинные приятели, с которыми он уже второй десяток лет на службе разменял. Сегодня они оторвутся по полной программе. Пора уже пар выпустить, а то с этой проклятой работой могут и предохранители перегореть. И так уже по поводу и без на подчиненных срываться начал.

Как же его достал этот каменный шарик, на котором он словно последний каторжник оказался заключен без права досрочного освобождения. Даже «билет на свободу» его не радовал. Последний он израсходовал полгода назад. Побывал на планете-курорте Тропикана, где оторвался по полной, купался, не вылезал из ночных клубов, развлекался с девочками. Это все, на что он был способен. Теперь же в его душе вновь поселилась глухая тоска, которая сосала его изнутри. И только здесь, в «Дирижабле», он мог хоть на время отвлечься от нее, забыть обо всем и окунуться с головой в пьянящий омут кутежа.

Игнатенко вызвал официанта и заказал новую литровую бутылку «Черной карты» и мясную тарелку на закусь. Рублев как раз приступил к рассказу о том, как он во время последнего отпуска отрывался в Океании (эту историю они слышали уже в десятый раз), когда на разгонник Филина поступил вызов с пункта «Центральный». Он принял вызов, и перед глазами появилось диалоговое окно с лицом сержанта Жака Покара.

– Надеюсь, это что-то важное, – недовольно произнес Филин.